Читать «Усталость» онлайн - страница 43

Может, лечь спать? Я с сомнением поглядел на постель и откинул с нее покрывало. Нет, простыни были чопорны и враждебны, я не хочу спать на них один, они холодны. А хочется теплого! Я тут не останусь. Лучше пойду на кухню и дам этому Руубену Тренькателю поесть…

Я приготовил бутерброд. Я ел с вилки засохшую котлету, сдабривая ее огурцом. Всего лишь без четверти одиннадцать! А я-то думал, что уже за полночь. До часу ночи еще можно добыть вино. В «Паласе» мне и позже давали. Но вина мне уже не хотелось.

Да… Сейчас я еще мог для себя найти и что-нибудь теплое. Не сходить ли за Линдой и не привести ли ее сюда? Уж она пришла бы. Хм, оригинальный вышел бы спектакль! Я взял бы в «Паласе» вина, и мы с Линдой явились бы сюда. Можно было бы отмочить и такой номер: почитать ей вслух «Фауста»». Линда, она черная и немножко неряха, ленится штопать чулки. Я почитал бы ей «Фауста», и комната, твоя комната, торжественно резонировала бы. Какой дикий получился бы контраст с Линдой, с ее длинными чулками, из которых выглядывают пальцы. Когда я погашу свет, Линда непременно пробормочет, что любит море. Ведь она же Линда-Которая-Любит-Море… Гете, комната Каррика, торчащие из чулок пальцы — нет, это чрезмерный садизм! Это тоже не я. Это фальшивая игра!

Я вгляделся в прохладную синеву газового пламени и стал вдруг сентиментальным до пошлости. Прежде я стыдился быть сентиментальным, теперь не стыжусь. А чего стыдиться? Уж таким нюней я сотворен — Старым Нюней…

Я достал из кармана и начал перечитывать стихотворение Сефериса, почти наслаждаясь при этом собственной несчастностью.

Цистерна

Здесь корни в землю пустила цистерна, укромное прибежище волы. Крыша ее гудит от шагов. Звезды не светят ее нутру. Дни начинаются, длятся, кончаются, не касаясь цистерны. В вышине, по своду безжалостной ночи ходят заботы, меняя облик, под грохот лучей судьбы. Освещенные лица вспыхнут на миг и растворятся в эбеновой тьме. Жажду любви утоляют слезами, увядают розы, как наша душа, слышится в листьях сердцебиенье природы. Приближаются сумерки, словно прохожий. А после — ночь, после — могила. Но здесь пустила корни цистерна — убежище теплое и укромное, где хранятся вздохи всех тел на ветру, все битвы с ночью и днем. Мир растет и проходит, никогда не касаясь цистерны.

Перед Балтийским вокзалом стояло несколько сиротливых такси. Водители дремали, скорчившись на сиденье.

Поднимаясь по каменным ступеням, я поймал себя на мысли, что, как ни странно, мне будет все-таки немного жаль, если этот кошмарный гибрид комода и казармы наполовину разрушат и затем модернизируют. При всем своем безобразии он успел мне все же полюбиться, — я заскакивал сюда по вечерам выпить на ходу чашку кофе и съесть пару сосисок.