Читать «Усталость» онлайн - страница 25

Подходит старость, а сознание того, что она подходит, именно и делает старым. Я слышу шаги приближающейся старости, слышу шарканье калош: это с пирожными в руках подходит старость.

Я докурил в арке сигарету и вернулся в ресторан. Старик, слава богу, исчез. Я купил бутылку рислинга — буфетчик соскреб с этикетки штамп ресторана, они же не имеют права продавать на вынос — и снова оказался на улице. Совсем уже на пустой улице. Я подумал об Индреке, о его молодости, о его коллекции сигаретных коробок и о его причудливой теории цвета. Я ему завидовал. Ему тоже.

Сорок девятый — вот что интересует этого парня. Я знаю: всех этих симпатичных, умных, способных маменькиных сынков, анатомирующих в студенческих кафе Сефериса и Кафку, чертовски интересуют эти годы. Они все изучают и вгрызаются, но толку от этого никакого; дай им хоть все материалы, включая и те, которые еще ждут где-нибудь в подвале своего сожжения, все равно эти ребята ни шиша не поймут. Да и не могут понять: они не пережили этого времени сами.

Картотека… Не знаю, каким он меня видит в свете этой своей картотеки. Тупым и мрачным роботом, машиной для репрессий, или дрожащим трусом, читающим на собрании свою обвинительную речь по чужой шпаргалке, или, наоборот, вызывающим сочувствие младенцем, который надувал розовый воздушный шар, а шар лопнул, и младенец поливает слезами клочья резины. Все брехня …

Ах, это было куда сложнее: месиво из страха и веры, сомнений и желания считать все происходящее необходимым. Эти усложненные мальчики — отчаянные упрощенцы. Отдельная личность ничего не значила, это был какой-то удивительный механизм, работавший сам по себе. Если бы какое-нибудь колесико не сработало, его бы автоматически заменили. И вместо меня мог бы оказаться кто-нибудь и похуже.

Винить некого. Если человек вешается, так разве виновата рука, накинувшая на крюк веревку? Или глаза, обнаружившие крюк? Они и не виноваты и одновременно виноваты, виновато и тело, натянувшее своим весом веревку. Виноват народ в целом. Если он вообще виноват… Если это не обычный закон природы.

Но все-таки — чудесные они ребята, эти нынешние. Чистые (по крайней мере на первых порах!), благодаря году своего рождения. Они мне нравятся, хотя иногда немного и злят: почему-то я стыжусь их и даже ловлю себя на подхалимстве. Честное слово! Хотя никаких причин к подхалимству у меня нет!

Ноги принесли меня на улицу Пикк — я заметил это лишь у церкви Святого духа, но возвращаться не стал. А почему бы и нет — можно пойти и к Маарье, я не был у нее уже недели три.

Я представил себе ее теплую, стыдливо чистую кухню. Маарья не помешает, при ней я могу спокойно пить свой рислинг. Она, конечно, будет недовольна, что я хочу пить вино непременно на кухне, но можно не обращать внимания. В конце концов она согласится, принесет из буфета в большой комнате хрустальный бокал на высокой ножке, тот же, что и всегда, возьмет себе табурет и сядет напротив. Я зажгу газ — люблю его теплое шипение, — погашу верхний свет и зажгу настольную лампочку. Эту лампочку под красноватым абажуром держит бронзовая нимфа с милыми грудьми-яблочками. И яблочки так красиво светятся от электричества.