Читать «Путешествия барона Мюнхгаузена» онлайн - страница 29

Тут ко мне подошел мой ветрила и принялся утешать меня:

— Не пугайтесь, ваше превосходительство! Мы сейчас отбросим их туда, откуда они явились!

С этими словами он встал на палубе корабля, около штурвала, таким образом, что его правая ноздря была обращена к туркам, а левая — к нашему парусу. И вдруг навстречу гнавшимся за нами кораблям задул такой ураган, что их мачты, паруса и снасти затрещали, а их самих разбросало в разные стороны и откинуло далеко назад, в то же время наш корабль с неисчислимыми сокровищами в несколько часов добежал до Италии. А как на мне оправдалась пословица: «Что легко наживается, то легко и проживается», — об этом я расскажу вам в следующий раз.

Одиннадцатый вечер

В Италии барон Мюнхгаузен остается без своих турецких сокровищ, кроме исторической драгоценности — пращи Давида, которой отец барона выбил однажды морскому коньку оба глаза. Быстрый пробег на этом коньке через Дуврский пролив в Кале. Мюнхгаузен бросает в море триста двадцать шесть пушек и сжигает лафеты. Последняя служба пращи. Мюнхгаузена выстреливают во время сна из пушки в стог сена, и он просыпается там лишь через три месяца.

— В последний вечер я рассказал вам, как я бежал с турецкой казной в Италию. Прибыв в Бриндизи, я оказался, самым богатым человеком в Европе; но всевозможные плуты и обманщики постарались в несколько недель освободить меня от части моего состояния, а остальное отняли у меня разбойники, в буквальном смысле слова раздевшие в Абруцци до рубашки и меня, и всех моих спутников. К счастью, в шерстяной фуфайке, которую я носил на голом теле, был потайной карман, а в нем спрятана пригоршня драгоценных камней и жемчуга. Алчные глаза бандитов проглядели их во время грабежа, а один римский ювелир дал мне за них несколько сотен тысяч золотых монет. Это все еще довольно крупное состояние я разделил между пятью моими слугами — стрелком, острослухом и прочими, отпустив их со службы на все четыре стороны. Себе я оставил лишь небольшую сумму на путевые расходы, желая посетить теперь же в Гибралтаре моего старого друга, генерала Эллиота.

Из всех драгоценностей, похищенных у меня разбойниками в Абруцци, они оставили мне только одну вещь, которую бросили, как не имеющую никакой цены и ни к чему не пригодную, — именно видавшую виды пращу, которая еще послужила будущему царю Давиду в борьбе с великаном Голиафом. Эта праща, бывшая раньше, правда, в лучшем состоянии, однажды оказала большую услугу моему отцу, когда он был в Англии и гулял по морскому побережью близ Дувра.

Дело было так. Мой батюшка шел вдоль берега гавани, глубоко задумавшись о предстоявшей ему вскоре поездке во Францию, и размышлял, какое бы выбрать судно из стоявших наготове к отплытию, как вдруг на него бросился со страшной яростью морской конек. Батюшка обшарил все карманы, ища какое-нибудь оружие, и так как не нашел там на этот раз ничего, кроме упомянутой пращи, то вложил в нее два гладких кремня и так ловко метнул их в голову чудовищу, что каждым камнем выбил ему по глазу. Совершенно ослепшее животное сразу стало совсем ручным и тихим, позволило сесть на себя и отвезло моего отца в лавку седельника, причем праща служила в качестве узды. Отец купил седло, надел его на конька и помчался на нем по морю прямо в Кале, на что ему понадобилось лишь час и десять минут. Морской конек, представлявший собой, кстати сказать, игру природы, то есть за исключением плавательных перепонок и странной гривы походивший на придворную пегую лошадь турецкого султана, не плыл, а бежал с невероятной быстротой по морскому дну, гоня перед собой миллионы самых разнообразных рыб.