Читать «Элексир князя Собакина» онлайн - страница 60

— Так он меня вроде бы и не обидел, — мирно ответил хозяин кабинета. — А ты почему за него извиняешься? Ты кто?

— Савицкий Петр Алексеевич, предприниматель.

Бородач встал из-за стола и первым протянул руку:

— Бабст, — сказал он.

— Простите?

— Бабст, — повторил тот. — Фамилия такая. А зовут меня Костя.

— А по отчеству?

— А по отчеству меня еще никто не называл. Не люблю. Если не хочешь обидеть, зови по имени. Ну, так что за дело? Да ты садись, Петюха!

Петр Алексеевич сел и посмотрел на фотографии. «Хороший парень, — подумал он. — А что если с ним сыграть начистоту? А, была не была!»

— Видишь ли в чем дело, Костя, — сказал он вслух. — Я правнук Льва Сергеича Собакина.

— Ого!

Бабст встал, подошел к шкафу и потянул с верхней полки какой-то альбом. Стряхнув пыль, он пролистал пару страниц, извлек одну фотографию и вернулся обратно. Потом внимательно сверил изображение на старинном дагеротипе с лицом Савицкого и широко улыбнулся:

— Похож! На, погляди, — он протянул фото.

С фотографии смотрел молодой человек с гордой посадкой головы и как будто слегка безумным взглядом. Он был облачен в магистерскую мантию. «Дорогому учителю в день защиты диссертации», — прочел Савицкий. Да, некоторое семейное сходство действительно было заметно, особенно в области лба и носа. Петр Алексеевич горделиво вскинул голову.

— Ну так и что, ваше сиятельство? — спросил Бабст. — Решил заняться историей рода? Ты только учти — музейными экспонатами мы не торгуем.

— Нет, дело совсем в другом.

И Савицкий, ничего не утаивая, изложил новому знакомому всю историю со штофом вплоть до увеличения этикетки. Бабст слушал очень внимательно и несколько раз даже произнес: «Е-мое». А когда Петр Алексеевич процитировал первые слова княжеской записки: «Восемь чарокъ отрезвит. изъ аппарата д.и.», — хранитель вдруг вскочил и в волнении заходил по кабинету.

— Знаю я про это дело, — сказал он, не дослушав до конца. — Есть письмо Дмитрия Ивановича на этот счет. Написано после их последней встречи. 1905 год, январь. Пишет он вот что, я наизусть помню: «А в Левушкином предприятии я участвовать не могу. Если русский народ сейчас получит это средство, то последствия могут быть самыми пагубными». Вот так-то.

— Так ты думаешь, что князь все-таки решил сделать какой-то алкоголь?

Бабст помолчал, а потом ответил:

— Ничего я не думаю. Ты вот что... Я знаю, зачем ты сюда пришел. Тебе нужен этот самый аппарат, так?

-Да.

— Тогда слушай, что я тебе скажу. Аппарат этот существует, и действие его я знаю. Кстати, никто, кроме меня, про него даже не догадывается. Но тебе я его не дам. И рассказывать о нем ничего не буду. Раз Дмитрий Иваныч написал «участвовать не могу», значит — точка. Я тоже не могу.

— Да почему, Костя? Тут же может быть научное открытие! Нобелевку тебе дадут! А я напиток в производство запущу. Озолотимся! Тут же миллионы! Твои пятьдесят процентов.

— А потому. Осудил бы он меня.

— Семьдесят процентов!