Читать «ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917» онлайн - страница 305

И при этом всё, что приходило в Россию с Запада, с Европы — ма­сонские и марксистские умности наши западники принимали на ура, как нечто самое «прогрессивное» в человечестве, самое «продвинутое». Николай Гоголь по этому поводу недоумевал:

«Безделицу позабыли: позабыли, что пути и дороги к этому светло­му будущему сокрыты именно в этом темном и запутанном («в близи не видать») настоящем, которого никто не хочет узнавать; всяк считает его низким и недостойным своего внимания и даже сердится, если его выставляют на вид всем». Дело в том, что Гоголь разобрался в настоя­щем, и особенно точно в настоящей технологии проникновения и про­движения масонского мировоззрения и марксистских разрушительных идей в незрелые умы русской молодежи. — Н. Гоголь:

«Поразительно: в то время, когда уже люди начали было думать, что образованием выгнали злобу из мира, злоба другою дорогою, с другого конца входит в мир — дорогой ума, и на крыльях журналь­ных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердца людей повсюду.

Что значит, что уже правят миром швеи, портные и ремесленники всякого рода, а Божии Помазанники в стороне. Люди темные, никому не известные («Швондеры». — Р.К.), не имеющие мыслей и чистосердеч­ных убеждений, правят мнениями и мыслями умных людей, и газетный листок, признаваемый лживым всеми, становится нечувствительным за­конодателем его неуважающего человека. Что значат все незаконные эти законы, которые видимо, на виду всех чертит исходящая с низу нечистая сила — и мир видит весь, и, как очарованный, не смеет шевельнуться. Что за страшная насмешка над человечеством. Диавол выступил уже без маски в мир».

Как видим — Гоголь прекрасно разобрался в «ноу-хау» К. Маркса, который с начала 40-х годов предложил считать прессу Богом, заменить священников журналистами и активно целенаправленно воздейство­вать на сознание человека, пропитывая его своими идеями разрушения государств и наций.

И наглый блеф Ленина-Бланка, что государством и народом могут руководить прачки и уборщицы Гоголь прекрасно понял ещё до рожде­ния этого коварного плута и обманщика.

Карл Маркс — это лохматый кучерявый булгаковский Швондер — наглый, лживый и рвущийся к власти, пытающийся вначале забросить в наш почтовый ящик свои газетенки и агитки, а затем и войти в вашу квартиру вместе с «интернационалом» на языке и с вооружёнными одурманенными матросами и солдатами за плечами. Смысл вышепри­веденного высказывания Гоголя поймете ещё лучше, когда будем далее, в следующей книге (№ 3), детально разбираться в Марксе и Ленине.

О появившемся в Европе марксизме Гоголь выразился, что у него было ощущение «холода в пустыне». То ли он почувствовал смертель­ный холод приближающейся опустошающей революции, то ли — что эти революции в России совершат «выдающиеся» представители народа пустыни.

Гоголь писал в наброске статьи «О сословиях в государстве»:

«Прошло то время, когда идеализировали и мечтали о разного рода правлениях, и умные люди обольщенные формами, бывшими у других народов, горячо проповедовали: одни — совершенную демократию. Наступило время, когда всякий более или менее чувствует, что управ­ление не есть вещь, которая сочиняется в голове некоторых, что она образуется нечувствительно, само собой, из духа и свойств самого на­рода, из местности — земли, на которой живёт народ, из истории самого народа». Проблема как раз и состоит, к великому сожалению, в том, что «не прошло то время», и Гоголя не читали ни в 20-м, ни в начале 21-го века, и сами до этого не дошли. Иначе не было бы «перестроечной попытки» натянуть на себя западные костюмы узкого покроя и ма­леньких размеров, в которые попытались влезть даже с миллионными потерями населения.