Читать «Восьмерка» онлайн - страница 122

Даже не заметил, как она ушла в ванную, – только услышал воду.

Потом она вернулась, включила свет, начала одеваться.

Некоторое время искала свой чулок, потом попросила меня очень спокойно:

– Подвинься, он под тобой.

Чулок был подо мной.

Она вытянула его, уселась на стул и начала старательно натягивать, чуть шевеля пальцами на ноге.

– Прости, это я от испуга, – сказал я тихо, кажется, снова узнавая это ее, вернувшееся из прошлого, невыносимое спокойствие.

– Ты думаешь, я другая. Дурак. Это ты был тогда другой. Но того тебя уже нет. А я все та же.

Она подняла на меня глаза и посмотрела задумчиво и бесслезно.

– Ты смотришь на меня, как мать на дурного, напроказившего сына, – сказал я, из последних сил и всем своим почти уже растраченным существом надеясь на ее возвращение. – Как на сына, да! Я это уже видел в прошлый раз!

– Ерунда, – сказала она, морщась. – Я вообще детей не люблю... Давай второй.

За окном было темно, и опять начинался слабый снег.

Какое-то незнакомое мне, чуждо пахнущее существо, сидело напротив.

Засмеявшись от своей несусветной глупости, я бросил в нее вторым чулком.

Когда мои дни закончатся, не воскрешайте меня: я тут никого не узнаю.

ВОНТ ВАЙН

Казалось, в целом городе нет ни капли алкоголя. В отеле точно не было.

Он мысленно клял «азиатами» всех встречавшихся ему по дороге. На его «ай вонт бир», «ай вонт вайн» и «ай вонт водка» продавцы в крохотных магазинах отвечали всегда не одним «ноу», а пятью-шестью «ноу-ноу-ноу-ноу-ноу», следом досыпая торопливых слов из своего наречия.

– Но-нно-ннно! – будто погоняя лошадь, в голос пародировал он продавцов, выходя на улицу.

Начиналась жара.

Выбрел к стоянке такси – в отличие от русских, всегда недовольных, с тупыми и наглыми повадками таксеров, местные водилы были чересчур приветливы, суетливы, разговорчивы. Но английский их был громок и безобразен, будто на нем научили переругиваться ворон с галками.

Его вопрос отшатнул сразу нескольких таксеров, зато вытолкнул вперед одного, худого, глазастого, щетинистого.

– Бир? Водка? – переспросил водила и позвал его за собой сразу всеми руками, подмигивая, причмокивая и чуть ли не присвистывая.

Машина напоминала советскую «шестерку». Пахло точно как от «шестерки» – пыльными перинами, в которых завернуто промасленное железо.

Они сделали зигзаг по городу и встали возле какого-то неприметного ларька с грязным стеклом и невидимым продавцом в глубине. Из ларька пахло землей и сыростью – словно там был лаз, в который можно было сбежать при появлении полиции.

В ларьке нашлось все, что нужно.

Он купил себе тонкогорлую водку, впридачу самый темный бир и попросил таксиста отвезти его на большую ярмарку.

Вскрыл булькающее стекло еще в салоне; таксист запротестовал, но он не послушал.

Слушать стал после того, как отпил отовсюду помногу. Таксист говорил, что если пить на улице, то придет полиция и посадит в тюрьму надолго – как вора или убийцу.

– Щас, – ответил он. Зажав обе бутылки меж коленей, расплатился двумя мятыми бумажками, накидав из кармана попутной мелочи на задние сиденья, и полез прочь: сначала на асфальт выставил бутылки, а потом оказался весь в солнышке сам.