Читать «Восьмерка» онлайн - страница 107

– Ты помнишь те дни, милый человек? – спросил меня он. – Ты ведь тоже помнишь?

– Как сейчас, – согласился я и, как мог, рассказал свои ощущенья.

...Мы стоим посреди площади, как воронье на льдине. Рядом грязные кремлевские башни, переделанные в кабаки. Речка Волга чуть ниже, и кажется, что до нее запросто дострельнуть сигаретным бычком. Если забраться на ближайший холм и, щурясь от солнца, присмотреться, можно разглядеть посередь земли щербатые разломы, куда, маршируя, осыпаются полки и знамена, цимбалы, кимвалы, и следом сползает почта, вокзал, телеграф – всё, что когда-то захватили в первую очередь и теперь сдали за так.

Но когда стоишь на земле сам – ничего такого не видно. Вокруг подтаивающая новь и всем весна. Сияющий Прон пьет пиво и, дорвавшись до гитары, неистово перечисляет три тысячи слов в рифму...

– Полки, знамена, телеграф, – внимательно выслушав меня, удивился и засмеялся Проня. – А они-то к чему?

В ответ мне пришлось пожать плечами – никаких слов не нашлось. Ко всему, Прон, ко всему.

– Я вырос в настоящей иудейской семье, – сказал Проня, глядя мне в глаза. – Мою маму всегда пугали любые цимбалы и кимвалы. И я тоже не умею ими пользоваться... Лучше пойду еще чаю налью.

Хозяйка, думается, вообще не поняла, о чем идет речь, – она вроде и не слушала нас толком, а что-то искала в шкафу.

Я заметил там рубашку – ту самую, древнюю, как кольчуга, с колокольцами, – только некоторые теперь откусили язычки и не звенели, другие вовсе потерялись, а оставшиеся были совсем поржавевшие.

«Проня, что ли, стирает ее вместе с колокольчиками?..» – подумал я мимолетно.

– А он действительно всего боится, – вдруг призналась, не оборачиваясь ко мне, хозяйка. – Ночью проснется и спрашивает: «Правда, я умру?».

Я задумчиво держал в руках чашку чая и, не решаясь отпить, бережно поставил ее на стол.

– Он ведь то на игле, то на колесах – и с тринадцати лет на алкоголе, – пожаловалась негромко хозяйка. – Всего три месяца как соскочил – я не нарадуюсь. Присматриваю за ним – Прошина-то мать давно его на порог не пускает. А отца своего он, кстати, и не знал никогда.

Тут вернулся Проня с чайником, держа его высоко и бережно. Чайник раскачивался в руке.

Переставляя книжки на своих полках, я обнаружил томик Джима – долго рассматривал лицо на обложке, полистал, почитал... Сначала жалел возвращать, а потом решил, что нехорошо хранить чужое – иначе и твое к тебе не вернется.

Тем более что Раду я видел недавно, и она радостно предлагала заглянуть, выпить чаю.

Рассказала, что у нее теперь муж – «...тот самый, помнишь, что заходил в университет...».

Нет, не помню, ну.

– Муж ее – армейский прапорщик и кромешный дятел, что, собственно, сразу было заметно, – заметил по этому поводу Прон в прошлую нашу встречу.

Я спросил у Рады, почему она выбрала его. «Он похож на Курта», – ответила Рада, смешно сморщив лоб.

– Курт застрелился бы еще раз, если б узнал, на кого он похож, – съязвил Проня, когда я передал ему объяснение Рады.

Мне, признаться, давно было все равно до всего этого, я шел себе по улице, помахивая томиком Джима.