Читать «Медленная проза (сборник)» онлайн - страница 126

Здесь, конечно, можно употребить слова «природный человек», «стихийный», однако, кроме того, что определение это плоское и пошлое, оно, по сути, ничего не обозначает.

Разумеется, природный! Как иначе? Но не в большей степени, чем любой из нас, всегда соответствующей природе того, чем занимаемся. Те мысли, что требовала от него жизнь, дед думал. И головой он думал не менее точно, чем руками.

Слушая рассказы матери про выселение их семьи из Сиваковки и последующие мытарства, я иногда чувствовал, что чего-то не понимаю. Почему? Почему бывший батрак, абсолютно бесконфликтный трудоголик-тихоня, во всех отношениях позитивный, как сказали бы сейчас, крестьянин, вернувшись из армии в село, где разворачивалась уже советская жизнь, не стал местной опорой для новой власти или хотя бы рядовым колхозником? А ведь ему вроде как на роду это было написано. Младший брат его не только стал такой опорой, но более того… Полностью, след в след, повторявший дедово начало жизни, брат закончил ее, говоря нынешним языком, спецназовцем, – пользуясь общим с дедом знанием контрабандных переходов, водил в 1930-м году в Манчжурию банду чоновцев (или как там они назывались?) убивать по-тихому наших эмигрантов, приговоренных по эту сторону границы. Была в те годы такая спецбригада, о которой старики вспоминали с содроганием, – особенно страшными для Сиваковки были дни, когда, вернувшись с задания, эти герои отдыхали, то есть пили по-черному и, естественно, «гуляли». Так вот, брат деда служил в этой бригаде. Правда, не слишком долго – был застрелен в своем доме поздним вечером. Стреляли с улицы в окно. Кто убил, за что, так и не узнали. То ли женщина была замешана, а может и месть кого-то из родственников убитого в Манчжурии. Но брат тогда прибился к стае, дед – нет. Советская жизнь исторгла деда Никанора из села как нечто чужеродное.