Читать «Порожденье тьмы ночной» онлайн - страница 43

— Какое странное они у меня вызывают чувство, — сказал я.

— Мне не следовало привозить их?

— Сам не знаю. Ведь эти листки и были мною когда-то. — Я достал из чемодана рукопись книги, эксцентричного экспериментального произведения, именуемого «Записки Казановы-однолюба». — Вот это надо было сжечь.

— Скорее я дала бы сжечь свою правую руку, — возразила она.

Отложив рукопись книги в сторону, я вытащил стопку стихов.

— Что знает о моей жизни сей юный незнакомец? — спросил я и прочел вслух стихи. Стихи, написанные по-немецки:

Kühl ind hell der Sonnenaufganq, Leis und süssder Jlocke Klang. Ein Mägdlein hold, Krug in der Hand, Sitzt an dcs tiefen Brunnens Rand.

Что это значит по-английски? В вольном переводе:

Рассвет холодный, ясный. Колокол плавно звучит. Девушка с кувшином, Прохладный ручей журчит.

Я прочел это стихотворение вслух. Затем еще одно. Я был и остался очень плохим стихотворцем. Нет, восхищаться в моих стихах нечем. То, что я прочитал дальше, было, по-моему, предпоследним стихотворением, написанным мною в жизни. Датировалось оно 1937 годом и называлось «Gedarken über unseren Abstand von Zeitgeschen», что приблизительно соответствует английскому «Размышления о неучастии в текущих событиях».

Звучало оно так:

Eine mächtige Damrfwalse nacht Und schwärkzt der Sonne Pfad, Rolt uber geduchte Menschen dahin, Wull Keiner ihr entfliehp. Mein lieb und ich schann starrep Blickes Daz Rätzel dieses Blutgeschickez. «Kommit mit herab», die Menschheit schkeit, «Die Maize ist die Jeschitchte der Zeit!» Mein Lieb und tch gehm auf die flucht. Wo Keine Damrfwalze uns sucht, Und Leben auf dem Berdeshohen, Jetrennt vom schwarzen Zeitdeschehen. Zollep wir bleiben mit den andckn zu sterben? Doch hein, wir zwci wollen nicht verderben! Nun ist vorbei! — Wir zehn mit Erbleiclien Die Opfer der Walze, verfailte Leichen.

А по-английски?

Огромный паровой каток Все небо нам закрыл. Никто ни шагу за порог. Остался там, где был. Лишь мы с любимой Не поймем кошмарной аллегории, Но вот и нам кричат: «Ни с места! На вас Идет история». С любимой ноги унесли На горную вершину. Оттуда лишь взирали мы На грозную махину. Но, может, это был наш долг лечь под каток истории? Признаться, мы с ней не сочли, Что это было б здорово. Мы вниз спустились посмотреть, Когда прошла махина, О, Господи, ну и душок Остался мертвечины!

— Откуда? — спросил я Хельгу. — Откуда это у тебя?

— Очутившись в Западном Берлине, я отправилась в театр узнать, сохранился ли театр, сохранился хоть кто-нибудь знакомый, слышал ли кто-нибудь хоть что-то о тебе. — Не было нужды объяснять, о каком театре говорила Хельга. Речь шла о маленьком театрике в Берлине, где шли мои пьесы, в которых она так часто блистала в главных ролях.