Читать «Новый дом с сиреневыми ставнями» онлайн - страница 19

К середине шестидесятых, когда Коленька уже был студентом-медиком и двадцать лет прошло без войн и репрессий, Рахиль оттаяла. Вместе с хрущевской оттепелью. Именно в эти годы принялась она разговаривать с членами своей семьи, то есть с мужем и сыном, на языке своих загубленных предков – идише. Идиш, как феникс, восстал из пепла в одночасье, вроде бы ни с того и ни с сего. Встретила какого-то своего земляка в Елисеевском гастрономе.

– Рахиль!

– Левка!

Оба весь вечер проплакали, вспоминая то, что не вернешь.

И началась после этого другая семейная хроника.

Логика отсутствовала начисто: любимый ненаглядный сыночек Коленька обязан был оставаться русским атеистом всецело и безоговорочно. Муж Серафим как занимался историей Древней Руси, так и продолжал свое не самое опасное дело. Но главным их семейным языком стал идиш. Мужчины вынуждены были приспособиться и откликаться на требования, просьбы и побуждения, гортанно выкрикиваемые Рахилью на языке своего детства.

– Фима! – так теперь обращалась она к мужу, несмотря на то, что прежде, целых двадцать лет, был он дома Сережей. – Фима! Гиб мир э сковородка! Бикицер!

В общем, слово за слово, как-то освоились.

У Серафима Николаевича между тем на почве чтения древнерусских рукописей возродилась вера. Не в самый, прямо скажем, подходящий момент, поскольку организатор оттепели Хрущев, открыто заговоривший о массовых репрессиях, был вместе с тем яростнейшим гонителем Православной церкви и постарался уничтожить на корню то, что каким-то чудом уцелело в предшествующие годы построения нового общества. Как бы там ни было, дедушка упорно посещал богослужения и во внутреннем кармане пиджака носил маленький оловянный крестик.

– Азохн вэй ауф мейн биттере копф! – сокрушалась по этому поводу бабушка. – Двадцать лет прожила с чужим человеком!

Все это Таня знала по рассказам. Ей самой досталась бабушка, уже мало чего боявшаяся, кроме болезней своих родных.

Слов она не жалела, речевой поток не сдерживала. И весь этот мощный поток обрушивался на голову ребенка, слепленного совсем из другого теста.

Даже у совсем близких и родных людей энергетическое наполнение кардинально отличается. Кто-то от переизбытка энергии должен командовать, властвовать, повышать голос, убеждаться во всеобщем подчинении. Шумный семейный командир убежден при этом, что действует только из любви и ради любви. Но тот, на кого направлены мощные ослепляющие лучи этой любви, вправе сильно сомневаться, что это святое чувство имеет хоть малейшее отношение к тому, что витает над его бедной головой во время общения с любящим.

Беда Тани заключалась в том, что именно ей Буся решила передать свои знания (в пору Таниного детства это касалось иностранных языков, в первую очередь почему-то немецкого). Когда у Рахили подрастал сын, ей было не до того. Она усиленно писала свои статьи и диссертации. Мальчику Коле очень повезло в этом отношении. Он сам потихоньку осваивался в волшебной стране знаний и вполне в этом преуспел. Зато его дочка получила от бабушки сполна.