Читать «Выскочка из отморозков» онлайн - страница 29

— Из шланга! — поправил мальчишка и спросил, перебив бабку: — Как мама?

— Все хорошо, только по тебе очень скучает.

— Что-нибудь сделал в доме?

— Воду и газ уже подвели. Камин выложили. Печку выкинули. На плите газовой готовим. А вот ванную делаем. Там же рядом поставим унитаз и раковину. Но пол на кухне пришлось менять, прогнил весь, много времени на него ушло. Зато теперь надежно.

— Крутые не возникали?

— Заявились. Поговорил с ними по душам. Теперь навсегда отвяжутся. Общие знакомые имеются. Они мне кое-чем обязаны. Ну и велел крутым оставить в покое. Нынче издалека здороваются, но не подходят. Боятся на настоящую разборку попасть, где их не пощадят.

— Выходит, ты с фартовыми корефанил?

— Этих я тоже знаю. Но хвосты крутым прижали десантники. С ними служил когда-то. Пришлось рассказать братанам все. И о тебе…

— Крутые опять махались у нас?

— Потом поговорим, хорошо? — указал взглядом на мать, внимательно прислушивавшуюся к каждому слову.

Здесь же, за столом, бабуля на все лады хвалила Борьку. Мальчишка цвел. Герасим, довольно улыбаясь, попросил:

— Налей, мам, немножко, своей, домашней! — И, глянув на Борьку, спросил: — Выпьешь со мной…

— Нет! — Мальчишка в страхе выскочил из-за стола. Ему не то что пить, вспоминать не хотелось.

Герасим удивился, и Степановна рассказала сыну о случившемся, попросила не обижаться на Борьку и не ругать.

— А знаешь, каким я рос? О-о! Со мной маманя хватила лиха! Ведь вот поехала меня рожать, зимой приспичило на свет появиться. Отец кобылу в сани запряг, ехать далеко, в своей деревне врачей не имелось. А меня любопытство, видно, одолело, и выскочил средь дороги. Ехать дальше — смысла нет, развернулись и в обрат домой воротились. Вот тут-то и хлебнули родичи. Я так вопил, что всю деревню на уши поставил. Даже дедов разбудил. Все пришли знакомиться и за мое появление в свет выпить. Я как увидел, что все вокруг пьют, а мне не дают, еще сильней на глотку надавил. Тут наш дед дал мне самогону глотнуть. Мать с повитухой в спальне закрылись — место не отошло. Ну а я вот он, весь доступный. Видать, только самогону и не хватало. Глотнул хорошо. Обмыл с мужиками свое появление и вырубился аж на два дня. Мамка всполошилась, чего это я в отрубе так долго. Ни жрать, ни срать не хочу. Ну, дед сознался, мол, угостил мальца малость. На третий день, очухавшись, опять заблажил. Мамка сиську в рот пихает, а я плююсь, самогонку требую, шибко понравилась. Но не дали, хоть я долго вредничал. Зато когда на свои ноги встал, ох и дорвался!.. Бабка меня привязывала к столу, не помогало. Отвязывался и находил все заначки. Ничто не спасало — ни брань, ни хворостина. И вот однажды дед дал мне ужраться вволю. Ну и дорвался! Уж не помню, сколько лет мне было, но головную боль не могу и теперь забыть.

— Четыре года исполнилось. На твой день рождения дед расщедрился. Ох и поплатился!.. Зарок дал больше не пить с тобой. А ты весь день плакал. И с того разу до самой зрелости в рот не брал,

Вишь, какой я говнюк был!

— Все дед виноват! Он тебя избаловал, — вступилась мать и добавила: — Другие до взрослости не пили, и отец меру знал. А старый без собутыльника маялся.