Читать «Зеленые млыны» онлайн - страница 24

Но однажды на ранней ранней зорьке отец выскочил удостовериться, что Зозуля на месте, разбудил Явтушка, они вместе принялись отпирать дверь и, обезопасив себя от гири, увидали, что в хлеву пусто, даже и не пахнет молоком. Зато в крыше зияла дыра и сквозь нее виднелся клочок неба, на которое вела лестница. Только глаза коровьи глядели из под яслей: голову воры оставили, а туловище в мешках вынесли через крышу — тот участок крепости, которому Явтушок не уделил внимания. Лесенку препроводили в сельсовет как вещественное доказательство, — а ну как кто признает ее. Она долго стояла там, пока Савка Чибис не вытопил ею сельсоветскую печку, на которой спал. Между тем судьба обеих семей висела на волоске, отец засыпал ловушки, чтобы туда не попадали дети, вынес из хаты все холодное оружие, а Явтушок помрачнел и стал неразговорчив. Иногда он надолго заходил в наш хлев — безусловно, ему снова пришло в голову нечто гениальное, но теперь это уже не имело ни малейшего смысла — коровы то не было…

Глава ТРЕТЬЯ

Когда Синица ночует в райкоме, он видит Варю — та ходит мимо райкома на работу. Идет она раным-рано. Глинск только просыпается. Варя в белых туфельках и белом костюме из тончайшего домотканого полотна (тринадцатки). В Глинске, верно, есть отличные портнихи, костюм сшит со вкусом, в талию, и придает фигуре сдержанную грациозность в сочетании со скромностью и простотой. С некоторых пор Глинск не терпит нэпманского франтовства, даже в женских нарядах. Наблюдая за Варей, Клим Иванович держится поодаль от окна (оно ведь открыто), но Варя и так как будто чувствует на себе его взгляд, и ни разу еще не прошла, не оглянувшись. И при этом улыбается про себя: когда то у нее была привычка посылать в это окно едва заметное приветствие. Клим Иванович об этом не знает, только догадывается, что так могло быть, и всякий раз ловит себя на том, что ему недостает хотя бы такого вот, чуть заметного привета от этой женщины. Кто выдумал, что ему нельзя влюбиться в Варю Шатрову из за всяких там предосторожностей? Он же сам и выдумал… Никто ведь его не предостерегал…

И вот однажды утром, вопреки всем своим убеждениям, он позволил себе вопиющую, как он полагал, непристойность— высунулся в окно, полторарукий, обветренный, печальный и наверняка неравнодушный к этой женщине. И ни малейшего внимания с ее стороны. Варя прошла так, будто в окне никого не было, а белые сполохи райкомовской сирени вспыхнули в ту ночь вовсе не для нее! Он едва сдержался, чтоб не крикнуть — здравствуйте! — когда она уже прошла, вдогонку.

А на следующее утро он просто вышел из калитки навстречу Варе, поздоровался и проводил се до самой больницы, чуть ли не через весь Глинск.

— В райкоме расцвела белая сирень…

— Я заметила… Вчера. В этом году на педелю раньше.

— Я уже которое утро вас вижу…

— И что? Разве это для вас так важно?