Читать «Мой папа Штирлиц» онлайн - страница 98

Две старухи, точно степенные ухажеры, провожавшие своих коров до околицы, в ответ на мамин вопрос добродушно руками развели: "Ни, доцю, нэ знаемо". Наконец, в контору вошел председатель и устало спросил:

– Приезжие? Что у вас?

Через пять минут все разъяснилось – улицы такой в Михайловке действительно больше не было, ее давным-давно переименовали, но председатель знал и как ее разыскать, и тетку мамину знал, и мужа ее гармониста... Мать обрадовалась, кинулась руку жать, но он посмотрел на нее странно и спросил почему-то:

– Деньги-то есть?

Мать смутилась:

– Немного, на обратную дорогу, а что?

Председатель потупился:

– Ты вот что, девонька, сразу-то не паникуй. Сходи к родственничкам, проведай, а часам к двенадцати подходи сюда, все вопросы, какие появятся – обмозгуем. Время горячее, все люди в колхозе – свои огороды окучивать некому. Не пропадешь.

Всю дорогу до теткиного дома мама так быстро бежала, что Антошка за ней едва поспевала. Один раз даже растянулась, но не заплакала, поднялась, сарафан одернула и опять вслед за матерью кинулась, а та и не оглянулась. Антошка не обиделась, ей и без слов было понятно, что страх, как злая собака, кусает мать за пятки и не дает останавливаться.

Указанная председателем улица была, как и все прочие, – заборы, за ними утопающие в зелени приветливые домики, только один среди них выделялся, как в белозубой улыбке гнилой корешок. С первого взгляда на него стало ясно, что внутрь заходить опасно для жизни – дом-дворец, ничего не скажешь!

Сад забурьянил, в смородинных кустах паслась свинья. Забор развалился, но калитка была цела, и рядом с нею в пыли лежала маленькая женщина со страшным, как у покойницы, лицом. Мать подошла, всмотрелась и скорбно выматерилась. Тетя Паня, которую мать помнила молодой и миловидной, как на присланной в письме фотографии, была мертвецки пьяна – будить ее было бесполезно.

Заметив их, из дома напротив к ним поспешила соседка:

– Ой, лышенько, та вы никак с Москвы?

Мать обреченно кивнула.

– Паня дуже вас дожидалася – усэ казала, вже Зинка прыидэ – кабана зарижу, хату пидправлю, биса хромого на двир не пущу – це вона про Грыню. (У нього в тому роци вид пьянства гангрена зробылася – ногу витнялы). А позавчора сама запыла...

У матери в глазах стеной стояли слезы. Она крепко взяла Антошку за руку и повернулась было уходить, но соседка остановила:

– Почекайтэ, вы ж мабуть ще трошки поживэтэ? Паня проспыця – вона жиночка добра, тильки слабэнька, а горилка у нас, як тая вода, кран видкрыешь – так и тэчэ.

Она быстро сбегала к себе и вернулась с авоськой яблок:

– Для дивоньки.

На пути к сельсовету Антошка молчала, но на подходах к нему не выдержала и спросила:

– Мам, а как же мы теперь будем?

Та сквозь слезы ответила:

– Никогда не было, чтоб никак не было, как-нибудь да будем. Перед Ритой только неудобно – наобещала ей с три короба...