Читать «Мой папа Штирлиц» онлайн - страница 133

– Ма, кто там?

– Это ко мне, соседка – сказала Эмма Иосифовна, прикрывая дверь.

– Артур – это я! – крикнула Антошка.

Эмма Иосифовна попыталась совсем закрыть дверь, но Антошка подставила ногу и докричала.

– Я тебя не дождалась и приехала, а меня к тебе не пускают...

Эмма Иосифовна повысила голос.

– Арик, немедленно в постель, помнишь о чём мы с тобой вчера говорили?

Антошка надеялась, что он не послушается и подойдёт, или хотя бы ещё что-нибудь скажет, но он молчал.

– Понимаете, – попыталась она всё сама объяснить, – мы с Артуром позавчера договорились в кино пойти, я его два часа ждала, а он так и не приехал.

– Ну зачем же было так долго ждать? Никто тебя не просил.

– А что же мне теперь делать? – чуть не плача, спросила Антошка.

– Как что? Домой идти.

– Но нам же с ним надо договориться...

– Тонечка, – перебила её Эмма Иосифовна, – я тебя очень прошу, не усложняй ситуацию. Не надо вам с ним ни о чём договариваться. Артуру в этом году в институт поступать. Если он не поступит, его в армию заберут. Ему сейчас не о развлечениях, а о физике с математикой думать надо. Ты ведь умная девочка, сама всё понимаешь.

– Нет, не понимаю! – с ненавистью выкрикнула Антошка и, не простившись, кинулась вниз по лестнице.

Пока до остановки бежала и автобуса ждала, ещё надеялась, что Артуру всё же удастся прорваться через материнский заслон: думала, может он догонит её, или, хотя бы записку в форточку выбросит. Она не сводила глаз с его окон, но шторы были плотно задёрнуты и не шевелились. Она чувствовала себя оскорблённой, ограбленной. Счастье, всего пару часов назад казавшееся таким возможным, исчезло, будто его у неё украли. Она пыталась уговорить себя, что ничего непоправимого не случилось: ну, заболел человек, и мать к нему никого не пускает, но в глубине души понимала, что ничего поправить уже нельзя. Она ругала себя за то, что сунулась не вовремя и всё сама испортила, Артура за то, что он прятался за материной спиной и, как трус, слова не вымолвил, хотя, если логически рассудить, что ему было с ней – драться что ли? В конце концов, всё её негодование сосредоточилось на Эмме Иосифовне. "Еврейка, – думала она, – это она запретила ему со мной встречаться, и за что она меня так ненавидит?". От этих мыслей, на душе у неё стало ещё гаже. Слёзы душили, она изо всех сил пыталась сдерживаться, но когда в автобусе плюхнувшаяся рядом с ней на сидение тётка вдруг спросила: "Что, доча, беда кака стряслась?", она буркнула: "Голова болит" и разревелась так, что уняться не могла аж до самого материного возвращения.

Увидев её распухшее лицо, та с порога спросила:

– Почему рыдаем?

Антошка попыталась увильнуть:

– Голова болит.

– Не врать, – прикрикнула мать, – хуже будет.

Зная её характер, Антошка решила не запираться и сразу же всё выложить. Всё равно ведь та не отстанет, пока всего из неё не выудит. Выслушав её, мать почему-то развеселилась:

– Нашла из-за чего рыдать. Я-то думала, и впрямь кто обидел.

– А ты думаешь не обидно? Всё было так хорошо, я думала мы с Артуром теперь дружить будем, а он – трус, мамочки испугался!