Читать «Очерки и рассказы (1873-1877)» онлайн - страница 8

Но как только стало известным, что за какой-нибудь час времени, покуда будет стоять пароход, будут платить три целковых, хоть и придется делить их между пятнадцатью человек, — тотчас же со всех концов Покровского поднялся народ, пожелавший участвовать в этом вознаграждении. Появились старые-престарые дворовые, доезжачий с переломленной ногой, отставные солдаты, прослужившие престолу-отечеству по тридцати лет и теперь побиравшиеся в Покровском и окрестных деревнях. Весь этот народ, верою и правдою служивший своим начальникам и потом ими забытый, пришел требовать удовлетворения от трех рублей, объявленных пароходом за носку дров.

— Вам бы в гроб пора, — кричала на ветеранов голода и холода покровская молодежь, только что отыскавшая себе новую работу: — вы хлеб отбиваете…

— А вам-то, бесам, мало своего дела?.. — отвечали ветераны. — Прорвы этакие… Н-н-нен-н-насытные!..

— Кто голодней-то?.. — слышалось в другой группе спорящих.

— Мы!

— Нет мы!

— А ну, давай…

Трудно было самим покровцам разобрать этот вопрос, и ветераны, как люди более опытные, покончили тем, что спустили цену против прежней вдвое ниже и овладели дровами.

Но немного капитан выиграл на этой дешевизне.

Как только старикам пришлось делать дело, — вдруг им стало обидно. Каждый из них имел либо медаль, либо помнил милости покойного графа, и вот этим-то заслуженным людям пришлось теперь делать это черное дело. Несмотря на то, что все они крепко и хорошо выпили перед начатием дела, старые воспоминания не давали им покоя. Обхватив на груди дряхлыми руками три-четыре полена, еле плетется ветеран по колеблющимся сходням колеблющимися от старости и хмеля ногами и бормочет:

— При покойном графе, при Павле Петровиче… бы-валушки, и-и…

— Неси, неси, чорт сивый! — гремит на старика капитан: — после будешь разговаривать… Эй ты, — продолжает он, адресуясь к другому ветерану, плетущемуся следом за первым, — старый дьявол! Что дрова-то роняешь…

— Дон-не-сем! Доннесем, куманек… И-иьи… при ам-пир-ратыри…

— Что роняешь, сивый чорт! — побагровев, гремит капитан.

— До-нисем… ничего… — роняя поленья, бормочет старик, да вдруг спотыкнется и ухнет в воду совсем с дровами, не успев докончить своей речи, начинавшейся словами:

— А при ампирратыри…

Вследствие таких беспорядков, с первой остановки парохода у покровской пристани, — над пристанью, над рекою и на большое пространство в обе стороны — стала раздаваться неистовая брань капитана. Он был из русских немцев, следовательно, мог на двух языках излагать свой гнев, но покровская бестолочь была столь велика, что и двух наречий было мало для выражения негодования. Эти падающие люди с дровами, эти разбитые лодки, которым не могли докричаться, чтобы они сворачивали, эти утонувшие люди и т. д. и т. д. — все это иной раз доводило капитана до того, что он метался по своей рубке как помешанный и кричал: