Читать «Дневник А. А. Любищева за 1918-1922 гг.» онлайн - страница 9

Третий пункт косности профессуры — борьба против срочности избрания (в их проекте все та же старая дребедень — избрание до 25-летнего срока, пятилетние перебаллотировки в своем же кругу — «ворон ворону глаз не выклюет»; вообще их проект — жалкое топтание на старом месте. Здесь сам Зернов согласился, что этот пункт будет трудно защищать, так как они не могут привести действительно солидных аргументов в пользу такого длительного избрания. Я считаю срочность избрания одним из наиболее ценных пунктов и полагал бы, что эта срочность должна быть, так сказать, обратно пропорциональна научным заслугам и количеству кандидатов при конкурсе. Например, при полном соблюдении условий конкурса, профессор избирается, положим, на 7 лет: при неполном — на 3–5 лет.

Четвертый пункт косности — избрание профессуры: профессора стремятся не вносить этого в общие положения, а чтобы каждый университет выработал свой устав и там уж разработал бы вопрос о пополнении (воображаю, какое амикошонство получится); из всех разговоров, однако, ясно, что они твердо стоят на своем — избрание факультетом и советом, официально указывая, что это необходимое условие научного процветания университета, неофициально же, сознаваясь, что новый кандидат наряду с научными и педагогическими заслугами, должен быть также и приличным человеком (т. е., своей же масти). В комиссариатском проекте избрания, несмотря на все его шероховатости и даже нелепости (нелепо на всю Россию намечать кандидатов комиссией из трех лиц по каждой специальности), есть все-таки симпатичная черта, делающая возможным исходить из него при создании нового проекта: избрание не абсолютно некомпетентным факультетом, а все-таки несравненно более компетентной комиссией из специалистов.

Пятый — весьма подозрительный пункт профессорской позиции — вопрос о научных степенях: я настаивал на включение его на обсуждение, но профессура постаралась замять. Видимо, что они хотят сохранить (в своих местных уставах, где они могут писать что угодно, так как по их мысли уставы даже не нуждаются в утверждении министерством) все степени и даже, вероятно, магистерский экзамен — это вернейшее орудие господства над оставленными при университете.

Наконец, шестой — весьма слабый пункт профессорской позиции (хотя и не имеющий непосредственного отношения к уставу) — вопрос о вознаграждении; Зернов, отстаивая долгосрочность избрания, указывал, что только долгосрочное избрание может привлечь молодежь к научной карьере, так как материальное положение профессуры всегда будет незавидно (указывал, что профессор получает 1000 в месяц, а, например, директор департамента 1500). О своем слабом жаловании всегда плачутся и младшие преподаватели, так что в этом пункте я, пожалуй, разойдусь со всеми. На самом деле — вознаграждение профессора в 1000 рублей в месяц только за чтение лекций (а обычно у нас этим деятельность и ограничивается) чрезмерно велико, так как времени эта деятельность поглощает очень немного. Даже, если взять, например, мое довоенное жалование — 75 рублей в месяц при 18 часах (официально, фактически гораздо меньше), то, считая 6 учебных месяцев (на самом деле и этого нет), и что служба в любом правительственном учреждении требует не менее 36 часов, получим, что жалованье в 75 рублей соответствовало 300 рублям, по довоенным нормам очень высокому жалованью. Теперешнее жалованье (550 р. в месяц) соответствует 2200.