Читать «Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи» онлайн - страница 159

В ту пору “Карлтон-гриль” славился своими сосисками и мясными пирогами – эти отменного вкуса компоненты переговоров весьма способствовали налаживанию контакта. Сондерс привел с собой комика Хьюберта Грегга, очень подходящего, по его мнению, актера, хотя и не очень опытного. С Агатой была Розалинда (любое предложение принимала в штыки) и ее муж Энтони (само спокойствие и благоразумие). В конце концов Сондерсу удалось добиться согласия на постановку, собеседники не устояли под напором его обаяния и кипучего энтузиазма.

Грегг так описывал репетиции: “Миссис Кристи устраивалась в партере и делала для себя какие-то пометки, которые потом вносились в текст. Помню одну любопытную историю. Актер, игравший инспектора Кохуна, слово “догмат” произносил как “догмат”.

Агата поспорила со мной на фунт, что он правильно делает ударение. “Он совершенно прав”, – настаивала она, но прав был я и не желал отступаться. А на следующий день она, подмигнув, протянула мне фунтовую банкноту. Агата Кристи готова была признавать свои ошибки и никогда не насмешничала над теми, кто ошибался”.

Преодолев множество препон и жестокую нехватку денег, Сондерс все-таки выполнил свое обещание: 10 февраля 1951 года в театре “Кембридж артс” состоялась премьера “Лощины”, в главной роли блистала Жанна де Касалис.

Агата премьеры не дождалась, сославшись на то, что ей надо вернуться в Багдад, но нашла способ обозначить свое присутствие на первом спектакле – букетами цветов. “Жанне что-нибудь экзотическое, а остальным исполнителям можно тюльпаны, только чтобы всем разного цвета”, – наказала она Корку в письме из Ирака и еще попросила премьеру назначить на ее именины, в день святой Агаты.

На той же неделе, что премьера, случилась беда: умерла мать Макса, у нее обнаружили рак кишечника, уже неоперабельный, за две недели до смерти.

Агата снова написала Корку, попросив оплатить все ритуальные расходы и добавив, что в данной ситуации столь быстрый уход для ее бедной свекрови был “небесным благом”.

Макс был раздавлен, его страдания усугублялись тем, что он не смог поехать на похороны.

Узнав про случившееся, Макс долго рыдал, и Агата по-матерински его утешала, гладя по заметно поредевшим волосам, терпеливо выжидая, когда иссякнут слезы. В тот день ласково сияло солнце, а до этого долго шли дожди. Откуда-то доносился аромат жареной баранины и рев верблюда. Но осиротевший Макс не замечал погожего дня и мирских радостей. Обессилев от слез, он так и уснул в объятиях Агаты.

Там, в Ираке, и в благополучные дни хватало испытаний, просто житейских. Но, повторяем, Агата никогда не жаловалась на неудобства. Привыкла к палатке, даже с удовольствием там ночевала, забравшись в спальный мешок, разложенный на коврике (а коврик, в свою очередь, был разложен прямо на земле). Походные жилища она воспринимала как свой дом.