Читать «Самый тёмный вечер в году» онлайн - страница 5
Дин Кунц
Но мужчина не выглядел медлительным или неуклюжим. Наоборот, напоминал патрон, досланный в ствол. Любое их движение или произнесённое ими слово, которое ему бы не понравилось, могло сыграть роль спускового механизма, и он ринулся бы на них.
— Я знаю, что нужно делать с этой сукой, — повторил Карл, сместив злобный взгляд на жену.
— Я всего лишь искупала бедняжку.
— Ванна ей не требовалась.
Джанет продолжала настаивать на своём, но мягко, чтобы не разозлить мужа ещё больше.
— Карл, дорогой, она была такая грязная, со свалявшейся шерстью.
— Она — собака, безмозглая ты дура. Её место — во дворе.
— Я знаю. Ты прав. Но я просто боялась, ты знаешь, я боялась, что у неё появятся такие же язвы, как в прошлый раз.
Но её примирительный тон не утихомирил его злость, а наоборот, разжёг.
— Никки — моя собака. Я её купил. Она принадлежит мне. Она — моя, — он нацелил монтировку на жену. — Я знаю, что здесь моё, и распоряжаюсь тем, что моё. Никто не указывает мне, что делать с тем, что моё.
По ходу монолога Карла Эми поднялась и теперь, застыв, смотрела на него.
Брайан заметил, что лицо её как-то странно изменилось, но расшифровать появившееся на нём выражение не мог. Знал только, что трансформация эта вызвана не страхом.
Карл же перевёл монтировку на Эми.
— Чего смотришь? Что ты вообще здесь делаешь, тупая коза? Я же тебе сказал, вон отсюда!
Брайан двумя руками взялся за спинку стула. Оружие, конечно, не очень, но, по крайней мере, годилось для того, чтобы блокировать удар монтировки.
— Сэр, я заплачу вам за собаку, — предложила Эми.
— Ты глухая?
— Я её куплю.
— Не продаётся.
— Тысяча долларов.
— Она моя.
— Полторы тысячи.
— Эми? — подал голос Брайан, знающий состояние финансов Эми.
Карл переложил монтировку из правой руки в левую. Несколько раз сжал и разжал пальцы, словно раньше сжимал монтировку с такой силой, что руку свела судорога.
— А ты кто такой? — спросил он Брайана.
— Я — её архитектор.
— Полторы тысячи, — повторила Эми.
Хотя особой жары в кухне не чувствовалось, лицо Карла покрывала блестящая плёнка пота. Увлажнилась и майка. То был пьяный пот, тело старательно выводило токсины.
— Мне не нужны твои деньги.
— Да, сэр, я знаю. Но вам не нужна и эта собака. Она — не единственная в мире. Тысяча семьсот.
— Ты что… рехнулась?
— Да. Есть такое. Но это хорошее безумие. Сами видите, я не бомбистка-смертница или что-то в этом роде.
— Бомбистка-смертница?
— В моём дворе нет захороненных трупов. Разве что один, но это кенарь в коробке из-под обуви.
— У тебя что-то с головой, — просипел Карл.
— Его звали Лерой. Я вообще-то не хотела кенаря, особенно с именем Лерой. Но умерла подруга, лететь Лерою было некуда, у него был только один дом — маленькая, обшарпанная клетка, вот я и взяла его к себе, он жил у меня, а потом я его похоронила, но только после того, как он умер, потому что, как я и сказала, я не из тех рехнувшихся.
Глаза Карла потемнели.
— Не насмехайся надо мной.
— Я не позволила бы себе такого, сэр. Просто не смогла бы. Меня воспитали монахини. Я ни над кем не насмехаюсь, не упоминаю имя Господа всуе, не ношу кожаные туфли с юбкой, и у меня такая большая железа вины, что весит она не меньше мозга. Тысяча восемьсот.