Читать «Искатель. 1992. Выпуск №2» онлайн - страница 14

Арнольд отпустил руку Хелен и включил мотор. Как только «олдс» тронулся с места, Хелен резко повернулась, распахнула дверцу и выпрыгнула из машины. Она пробежала четыре-пять шагов, пытаясь сохранить равновесие, как вдруг послышался хриплый крик и визг тормозов. Девушка упала в темноту. Ее ослепил белый свет, словно внутри разорвалась бомба.

3

Дневник Дома смерти

Я, Кирби Палмер Стассен, стоял в прошлом феврале — шестнадцать тысяч лет назад? — у окна на втором этаже студенческого общежития. На мне был темно-серый джемпер и серые фланелевые брюки. Я курил сигару. Окно было слегка приоткрыто, и я чувствовал влажное дыхание дня. Теплый дождь поливал Вулдлэнд-авеню. Наша комната на двоих была в лучшем месте в общежитии — рядом с душем. Я жил с Питом Макхью. Мы оба учились на последнем курсе.

Вторник, полдень. Пит в старом купальном халате растянулся на кушетке и что-то зубрил, заполняя голову мертвым, никому не нужным вздором.

Я поставил пластинку с симфонией Ксавьеза. Название симфонии забыл. Помню только, что Клэр Бит Лyc попросила Ксавьеза написать ее в память дочери, погибшей в автомобильной аварии в Калифорнии. Если бы я включил «Токкату для ударных» Ксавьеза, она больше бы подошла к моему настроению, но Питу едва ли понравилась бы.

По противоположной стороне улицы медленно шла совершенно промокшая девушка в красном свитере и с весьма заметным задом, обеими руками прижимая книги. Интересно, о чем думала эта девушка с развевающимися волосами?

Когда оглядываешься на события, в корне меняющие жизнь, оказывается, что все прекрасно помнишь. Я думал тогда о хорошем испанском слове, которое так часто употреблял Хемингуэй. Nada. Ничего. С ударением на первом слоге. Na-a-ada. В самом деле, мама, это ничего. И тот день, и это емкое слово удачно вплетались в мое настроение.

Студенческая карьера Кирби Стассена оказалась прекрасной. Я появился на сцене в роли отчаянного парня, готового перевернуть весь университет. Никто, однако, не хотел замечать мою значимость и важность. Но я не отчаивался. Если изобразить мои студенческие годы в виде графика, то это будет крутая кривая, поднимающаяся с ноля и достигающая пика в середине предпоследнего курса. Кирби Стассен — большой человек в студенческом городке. За кадром постоянно слышатся аплодисменты.

Отбросив всю эту мишуру — почести, спортивные призы и так далее, — я впервые обнаружил, что не знаю, чем заниматься дальше.

Итак, в тот вторник лил дождь, навевавший легкое дыхание весны. Ксавьез закончился, проигрыватель щелкнул, и в комнату ворвались звуки внешнего мира — шум машин и бегающих внизу ребят с младших курсов.

— Все это чепуха, — объявил я.

— Что? — неопределенно поинтересовался Пит.

— Nada. Ноль, помноженный на ноль, даст ноль в квадрате.

— Ради Бога, Стасс, перестань изводить себя. Пойди развейся. Ты уже давно сам не свой.

— Я тебе надоел? — вежливо спросил я.

— Ты всем надоел, — ответил он и уткнулся в книгу.

Именно в этот момент все и произошло. Впервые за долгое, серое время на дне моей души что-то зашевелилось. Черт возьми, что меня тут держит? Какой смысл в степени, которую я вот-вот получу? Какой смысл в дальнейшей учебе на курсах менеджеров, которые выбрал для меня старик?