Читать «Звук воды» онлайн - страница 4
Юкио Мисима
Кадзуо повернул обратно в сторону министерства. Теперь он шел по дорожке вдоль небольшого парка. Его молодой сослуживец, игравший в парке в мяч, завидев его, приветственно взмахнул рукой в бейсбольной перчатке.
На этот раз во время перерыва Кадзуо не пошел в «комнату, запертую на ключ», и от этого ему стало немного веселее. В конце концов, мертвые его совсем не интересовали.
В субботу шел дождь. Было жутко холодно. В этот день Кадзуо потратил тридцать йен на членский взнос и пять йен на стрижку в парикмахерской для работников министерства. Он ходил в парикмахерскую, чтобы убить время, потому что на работе делать было особенно нечего. По дороге домой Кадзуо думал пойти в кино и взял с собой обед. В полдень министерство закрылось. Он пообедал. Фильма, который бы ему захотелось посмотреть, не было. Кадзуо взял свой зонтик с подставки.
Под зимним дождем намокаешь до костей. Для больных ревматизмом такая погода, наверное, просто невыносима. Он чувствовал, что носки внутри ботинок окончательно промокли. Дождевая вода струилась по пригорку, спускавшемуся к станции Ёцуя. У станции все кишело зонтами. Вот несколько зонтов сложились один за другим. Возвращаться домой как-то не хотелось, и Кадзуо снова вышел на улицу и направился в кафе неподалеку от станции. В кафе было очень тепло. Он заказал себе чашку какао.
За окном посреди дождя сновали туда-сюда люди в пальто. Иногда в толпе попадались армейские куртки. Множество чужих лиц. Почему в мире столько незнакомых людей? Кадзуо был один-одинешенек. По крайней мере весь последний месяц…
А вокруг море соблазнов. Самое простое — покончить собой. Если он покончит с собой, то его сослуживцы из отдела государственных накопительных программ наверняка скажут: «Этот юноша подавал такие надежды… Почему, почему он покончил с собой?» Вот так человек, подающий надежды, становится предметом безапелляционных суждений со стороны совершенно чужих ему людей. А ведь светлое будущее и самоубийство — две вещи, которые вовсе не противоречат друг другу. Есть люди, которые кончают собой именно от уверенности в завтрашнем дне. По утрам, втиснувшись в набитую электричку, Кадзуо часто думал о том, почему никто в вагоне не кричит. Это казалось ему странным. В таких условиях ты вообще себе не принадлежишь. Люди давят со всех сторон, и ты тщетно пытаешься высвободить руку, зажатую меж чужих тел, а тут вдруг спина зачесалась — и почесать ее нет никакой возможности. Уж наверное, никто не думает, что такая ситуация — в порядке вещей. И тем не менее никто эту ситуацию изменить не может. Во всех до единого пассажирах, в каждом молчаливом лице гнездится беспорядок. Все уже свыклись с беспорядком, признали его — вот поэтому-то наглая задница соседа, которая все давит и давит сбоку, воспринимается как вполне естественное явление. Стоит один-единственный раз признать что-то такое, что все остальные уже давным-давно признали, и сразу жить становится легче.