Читать «Туман над тропами» онлайн - страница 7

Утром все поднялись рано и быстро собрались в путь. Слишком много впечатлений свалилось за прошедший день. Хотелось увидеть родной поселок, родителей и друзей.

С горы бежалось легко, и даже пропущенный праздник не портил настроения, они оживленно перекликались, предвкушая возвращение домой. Тем неожиданнее оказался внезапно возникший поперек тропы завал из стволов деревьев и веток, перемешанных с землей. Ребята остановились, недоуменно переглядываясь. Сучок с сумрачным видом рассматривал протянувшуюся поперек склона стену в три человеческих роста. Старший с Крадущейся подошли к нему.

— Там, — Сучок махнул рукой на тянущийся вдоль тропы скальный гребень, — по скалам пройдем.

Путь по скалам был короток, но труден, шли осторожно. Младшие не могли перепрыгивать с камня на камень, как это удавалось старшим ребятам, и цепочка растягивалась. В конце концов они миновали завал и увидели, что скрывалось за ним. Весь склон горы, до самого моря, напоминал небрежно вскопанный и прополотый огород, только вместо травы некая сила выдрала гигантские деревья и походя отбросила их на край "грядки", щедро полив берег водой.

Но главное… Поселка не было. Совсем. На прежде обжитой расчищенной среди леса поляне валялось несколько прокопченных камней от большого очага, да в яме для забора глины блестела вода. И само море изменилось — теперь берег проходил прямо там, где вчера еще стояли крайние хижины, а от большой белой скалы покровителя племени осталась только половина. Голова и передние лапы Белого Броненосца исчезли, и ровный скол известняковой скалы уходил прямо в мутные волны бухты.

Куда-то делась не только половина священной скалы, но и вся низкая, заросшая заболоченным лесом коса, соединявшая территорию племени с материком. На месте бывшего леса море спокойно перекатывало свои воды, да за возникшим проливом слегка дымилась гора Огненного Змея.

— Похоже, мы на острове, — прервал общее молчание Сучок, посмотрев на Старшего.

— Может, там остался кто-то живой?

— Не знаю. Искать не получится, наверно. Слишком много воды.

— Я все-таки попробую добраться до скалы, а вы с ребятами подождите здесь, — кивнув остальным, Старший стал спускаться с каменистого гребня.

Быстро уйти не удалось: спустившись, уже через несколько шагов Старший провалился по пояс в жидкую грязь. Юноша выбрался из предательской лужи, возникшей, по-видимому, на месте "выполотого" дерева, и осторожно стал пробираться дальше.

Когда он вернулся, стоял уже почти полдень и над облысевшим берегом поднимались клубы пара — обильно политая земля сохла под солнцем. Старший вывозился в грязи по самую макушку, а в руках держал за жабры двух здоровенных морских рыб, хвосты которых волочились по топкому илу.

— Никого не нашел… вот — на обед будет. Валялись в грязи и еще дышали. Смотрел следы у поселка — все, что там было, утащило вдоль скалы Броненосца к берегу. В воду. Людей… никаких следов, мертво.

Все стояли молча и ошеломленно смотрели на Старшего.

— Уходим отсюда. Выше завала был ручей, там прожарим рыбу и подумаем, что делать, — и Старший, сгорбившись, побрел вверх по склону, не оглядываясь.

Крадущаяся ухватила за жабры одну из рыбин, кивнула Сучку на другую и пошла следом.

Тесная и сырая поляна у ручья, сомкнутые вокруг нее деревья казались покоем и порядком, отгораживая людей от голой, взрытой пустоты берега и смертельной мощи стихий. Меж двух камней пылал костер, излишне большой: скорее для успокоения, чем по необходимости. Рядом с костром на углях пеклась рыба. Все подавленно молчали, девочки тихонько плакали, утирая глаза и носы руками. Крадущаяся ощутила себя старшей в становище, и потому очень просто запретила себе вопли, рыдания и прочие эмоции. Закусив палец одной руки зубами, другой она ворошила угли в костре, когда услышала рядом тихие всхлипы и подвывания. Оглянувшись, она обнаружила, что это Сладкая — самая старшая девушка в группе, не считая ее самой. А прислушавшись к словам, удивилась еще больше. Сладкая плакала не о родителях, братьях и сестрах, а о "нашем погибшем Белом Покровителе", и уже потом о "шамане, вожде и папе". Происходящее показалось дочери вождя странным и придало новое направление мыслям, слезы жалости высохли. Она и раньше не особо понимала Сладкую.

Сладкая получила свое прозвище вовсе не за выдающиеся женские достоинства, а за возникшую с раннего детства привычку жевать сладкий тростник. Что же касается внешности, то Сладкая и по виду была похожа на свой любимый тростник — такая же длинная и худая. Что она думала о своем будущем, Крадущаяся не знала, но замечала не раз, с каким жадным любопытством Сладкая смотрела на шамана или сидела около священной скалы, наблюдая за подготовкой к обрядам.

— Интересно, можно ли влюбиться в духа? — спросила Крадущаяся у севшего рядом с ней Сучка.

— Не в духе дело. Просто тень скалы была над всеми нами, над всем поселком. Это как ежеутренний восход солнца и ежедневно сладкий тростник. Ее мир, ее корни — постоянство всего. А сейчас все расколото.

— Тебе надо быть шаманом. Я бы не смогла так сказать…

— Все-таки вы со Старшим как сговорились, родственники. Он вчера утром, после того как я затеял смену имени, заявил, что это мне надо готовиться быть вождем, а не ему.

— Ну и?

Он покачал головой:

— Никакое не "и". Нельзя мне быть ни вождем, ни шаманом. Я немного "видящий".

— Почему ты никому не говорил об этом?

— А зачем? Чтобы отец стал готовить меня в преемники? Да и пользы от моего дара… немного. Как тебе объяснить? Вот, к примеру, подхожу я к дереву. Вижу цветок перед ним желтый, наклонен влево, и знаю, если я пойду справа от дерева, там может лежать змея. Потом замечаю — два лепестка у цветка оборваны, и чувствую, пойди я слева от дерева, там в ногу может воткнуться острая ветка.

— И где ты пойдешь? — она была заинтригована.

Сучок помолчал немного, кивнул сам себе, и продолжил шепотом:

— Как решит шаман? Он решит, что змея важнее ветки. Она в родстве с покровителем клана, и значит, ее не следует беспокоить. Как решит вождь? Он решит, что каждый должен смотреть под ноги, а потому и ветка и змея его вообще не касаются, а важно то, куда и зачем все в это время идут. Вождь должен быть прям и тверд, как копье. Шаман — надежен, как дух-покровитель. А я? Я вообще не могу понять, что важно, а что нет. Змея, скорее всего, уползет, а ветка прикрыта листьями и может глубоко пропороть ногу. А туда, куда идем, вообще идем зря, поскольку охота все равно будет неудачной. А потом я вижу рядом с цветком большой желтый лист, и чувствую… Я тону в своем видении, Крадущаяся.

— И как же ты все-таки прошел мимо того дерева? Что решил?

— А ничего я не решал. Просто шел, как случайно ляжет тропа под ноги. С детства научился забывать. Тропинки возможного чем-то похожи на паутину, я научился не замечать ее. Она сама по себе, я сам по себе.

— Почему ты рассказал это мне сейчас? Хочешь сказать, ты видел, что случится с поселком? — в голосе ее послышалось опасное шипение напуганной кошки.

— Видел. Сообразить бы еще, что именно… Когда мы делали гнездо на священной скале, я отговорил вас строить его у головы. Чувствовал, этого места "не будет". Но я не понимал, как это — "не будет"… Случившееся мне и в голову не приходило. И не могло, я ведь и сейчас не знаю, что произошло. Хотя да, еще кое-что видел, но тоже не понял.

Вконец запутавшись, она тряхнула головой:

— Успокойся, Сучок. Никто бы не понял. Когда я уходила, наставница решила остаться в поселке, потому что не могла понять грядущих событий. А ведь она была опытной шаманкой. Так что забудь пока, раз умеешь. Давай лучше займемся рыбой, она уже прожарилась.

Еда изменила настроение, шоковая замороженность прошла, и в разговорах все настойчивее зазвучал вопрос, что делать дальше.

За последние сутки ребятам не встретилось почти никого из лесной живности. Лес как вымер.

— Думаю, они испугались битвы духов, — важно заметил Старший, — помните, как тот удав удирал. Все хищники попрятались. Правда, и не хищники тоже, надежды на хорошую охоту — никакой. Дикий, ты как думаешь, есть смысл сейчас искать мясо? — он обернулся к сидящему рядом крупному, звероватому парню, который выглядел сверстником Старшего, появившись на свет на полтора круга позже.

Дикий, дожевав поджаристый кусочек, облизал пальцы и присоединился к разговору:

— Как бы нас не нашли… Хищники попрятались, пока напуганные и не слишком голодные. Может, эта ночь и будет еще спокойной, а вот потом… Надо начинать ставить новый поселок, и вначале хотя бы частокол.

— Тогда нужно решать с местом, — подхватил Сучок. — Около этой мертвой земли мне не нравится, тревожно здесь. Наверно, спокойнее быть поближе к Туманной, все же она нас пыталась предупредить, это не просто так.

Как-то так получилось, что все повернулись к Старшему, ожидая решения. Крадущаяся мимоходом отметила, сколь вовремя произошла смена имени. Это наверняка не было совпадением — Сучок видел нечто в паутине возможного. Только вот не говорит, что.

Старший встал, подводя итог размышлениям.

— Да, Туманная нам помогала, значит, есть смысл идти на ее территорию. Но и беспокоить не хочется — Мягкой Лапки нет, шамана нет и подсказать некому. Лучше выбрать место рядом, не в самой лощине. Как я помню, горячий ручей, вытекающий из Логова, идет через цепочку из двух маленьких озер. Верхнее — на краю лощины, маленькое и тоже горячее. А нижнее — большое, с тростником по берегам и рыбой. В прошлый сезон я с отцом там несколько рыбин просто копьем смог добыть. Копья у нас как раз есть. Туда и пойдем.

Крадущаяся тоже помнила это место. Поляна у Тростникового озера была меньше чем в часе ходу от хижины Мягкой Лапки. И они с наставницей не раз собирали там травы. Опять предстоял путь в гору.

До места ребята добрались вечером и о каком-либо строительстве в этот день и речи быть не могло. К тому же всех куда больше интересовал вопрос еды — съеденная на привале рыба давно превратилась в воспоминания. Из срочных дел решили ограничиться кострами по краю поляны, плодами, орехами и речными моллюсками. Не слишком сытно, но выходить ночью на охоту было бы глупостью.

Полусонное усталое копошение прервали вопли Сладкой и Подарочка, которых перед этим отправили на озеро поискать ракушек. Размахивая руками, они объясняли наперебой, что вода в озере горячая, а в зарослях у берега плещутся несколько огромных рыбин.

Все кинулись к берегу. Вода в озере была не то чтобы действительно горячей, скорее излишне теплой. И крупным рыбам это не нравилось. Они жались к берегу и, высовываясь из воды, хватали ртом воздух. Рыбная мелочь от попытки сварить суп в котле размером с небольшой водоем пострадала меньше и крутилась рядом с устьями двух холодных ручьев, сбегавших в озеро со стоящей неподалеку скалы.

Голодный желудок и вид еды в таком количестве и так близко прогнал всякую сонливость, и уже через несколько минут Старший, Сучок и Дикий, старательно прицеливаясь, били рыбу.Остановила их Крадущаяся, напомнив, что больше за вечер и утро не съесть, а коптильни в новом поселке пока не построено.

Под треск костра и шипение жарящегося ужина довольные участники рыбалки обсуждали сегодняшний рыбный день, согласно относя происходящее к помощи Туманной. Ну кто еще, кроме Хозяйки Горячих Вод, мог так вовремя устроить им столь сытный и вдобавок почти готовый ужин? О гибели родных и поселка все дружно старались не думать, а Старшего, вспомнившего про эту поляну, уже и вслух стали называть "вождем племени".

Сучок тихонько отозвал Крадущуюся в сторону от костра и шумной компании.

— Хоть ты-то понимаешь, что мы не племя?

— Почему?

Не то чтобы Крадущаяся думала иначе, просто не могла понять, к чему этот разговор.

— Потому что у нас нет духа-покровителя. Потому что ни у кого из нас нет взрослого имени.

— Это так серьезно? Я помню, Белый Броненосец не особенно вмешивался в дела поселка. Жили же как-то мы до сих пор. Ну а взрослые имена… со временем сами что-нибудь придумаем. Подберем себе тотемы. Ты вон уже выбрал, и разрешения ни у кого спрашивать не стал.

Сучок сел на камень и покачал головой, разведя руками в изумлении.

— Разве тебе наставница не рассказывала, почему племена без духа-покровителя не выживают?

— Нет. Мы как-то не говорили об этом. Почему?

— Личные тотемы — это младшие духи. Если человек связывает себя с младшим духом по своей воле, то дух рано или поздно захватит власть над ним. И человек превратится в животное, а племя без духа-покровителя — в стаю. Потому покровителем и должен быть старший дух, чтобы держать младших в подчинении и следить, как они выполняют свое соглашение с людьми. Без позволения духа-покровителя только сумасшедший станет брать себе взрослое имя.

— И что нам теперь делать?

— Не знаю. Мне кажется, что среди нас есть один настоящий шаман… точнее — шаманка.

— Ты о той марги? Окончательно уверился, что это был именно обряд?

— А как же иначе? Подумай: Туманная нас даже рыбкой к вечеру подкормила, хотя мы не померли бы и на папайях. Неужели она не знает, что для нас сейчас самое главное? И что она делает? Она делает что-то очень похожее на обряд совершеннолетия. Посылает тебе марги, которая, по твоим словам, и так тебе нравилась. Как еще такое понять? Я для нас вижу единственную надежду — если ты уговоришь Туманную стать покровителем нашего племени. И тогда уже точно — племени.

— Ты что!? Это же надо пить Воду Духов. А любой, кто ее выпьет, не являясь шаманом, сразу умрет!

— Если "не является шаманом". Говорят, что дух места его убьет. Так ведь Туманная не станет тебя убивать.

— Не знаю. Мне страшно…

— Мне тоже. Придумай другой выход, — Сучок встал и, не оборачиваясь, пошел к костру.

Крадущаяся сидела и смотрела на детей. Они остались одни, и надо было что-то делать. Никто, кроме нее, даже войти в хижину Мягкой Лапки не решится. Никого больше общаться с духами не учили. Хотя… Сучок вон и сам много чего умеет.

Все равно ей оставался только обряд и та часть тайных знаний, которые раскрываются после него. В остальном она уже давно помогала Мягкой Лапке. Так что? Рискнуть выпить из черной тыквы-горлянки? Эту порцию Воды Духов они делали совместно с наставницей — настойка из нескольких древесных грибов, приправленная травами. Наверное, Крадущаяся и сама могла бы ее сделать. Но сделать-то сделать, а вот пить? Как и сколько?

Крадущаяся поняла, что обдумывает практические вопросы. А значит, решение уже принято. Тогда надо поторопиться и успеть к хижине наставницы до темноты. Девушка подошла к Сучку и тронула его за плечо.

— Я пойду в хижину Мягкой Лапки.

— Погоди, я провожу тебя.

Старший взглянул на друзей.

— Куда это вы?

— Племени нужен шаман, вождь, — Крадущаяся взглянула брату в глаза, выделив последнее слово, а затем повернулась и скрылась в вечернем лесу вместе со своим провожатым. Сидящие у костра проводили их взглядами и перешептыванием.

До хижины Мягкой Лапки шли молча — берегли дыхание. Да и не хотелось ни о чем говорить. Только отвязывая плетеную дверь во двор хижины, Крадущаяся обернулась к своему спутнику. Движения Сучка стали замедленными и словно неуверенными. Его взгляд шарил по сторонам, то обращаясь на девушку, то убегая в сторону.

— Ты опять что-то видел?

Сучок молча кивнул.

— Расскажешь?

— Нет. Не спрашивай меня, пожалуйста…

— Хорошо, не буду. Может быть, ты хотя бы знаешь, сколько Воды Духов нужно пить для обращения к хранительнице?

— Не спрашивай меня…

— Ну как знаешь. Хочешь молчать — молчи. Иди тогда, пока совсем не стемнело.

— Нет. Я посижу здесь под деревом. У Логова Туманной меня никто не потревожит.

— Сиди, — Крадущаяся вошла в хижину, прикрыв дверь.

И только тогда Сучок тихо прошептал:

— Прощай.

В хижине Мягкой Лапки все было почти так, как Крадущаяся видела несколько дней назад, сидя здесь с наставницей. Слева от очага на плетеных полках лежали тыквы с готовыми отварами и настойками, справа на опорных столбах висел гамак, а в глубине, у задней стены хижины, сушились пучки трав. Часть тыквенных сосудов упала с полочек и раскатилась по полу, но в целом убранство плетеной хижины не пострадало от землетрясения. Несмотря на вечерний полумрак, черная фляжка легко отыскалась на своем месте — Мягкая Лапка старалась прижимать наиболее ценные настойки прутиками к стене хижины, чтобы случайно не уронить их.

Девушка повертела фляжку в руках и задумалась. Сколько же пить? Наставница редко пользовалась Водой Духов. Хранится эта настойка тоже не слишком долго. Значит, на сколько тут? На раз? На два раза? Наверное, все-таки на два. Значит — пить половину.

Она выпила настойку, скривившись от горечи: "Ну и гадость!". Затем заткнула пробку и убрала тыкву на место. При этом чуть не промахнулась мимо полки. Голова кружилась, руки слушались плохо. Крадущаяся решила забраться в гамак, вот только сделать это оказалось не так-то просто. Земля норовила выскочить из-под ног, а гамак все время куда-то уплывал. Наконец ей все-таки удалось забраться на непослушную сетку и угнездиться там. Сразу стало легче, дремотнее. По ногам поднималось покалывание, и скоро они перестали ощущаться совсем. Она попыталась что-то сказать или крикнуть, но язык перестал слушаться. Холод добрался до сердца, и сознание затопила темнота.