Читать «Том 1. Проза 1906-1912» онлайн - страница 72
Михаил Алексеевич Кузмин
«Вы неблагодарны, Налимов, вы не умеете жить».
— Это правда, и я очень тягощусь этим, но вы — разве вы счастливы?
«Часто — очень счастлив, теперь нет, потому что не занят».
— Вы удивительно ветреный.
«Я адски верен, покуда верен, но вдруг проснешься с чувством, что то, к чему привязан, совершенно чуждо, далеко, нелюбимо».
Налимов, сняв очки, кончил работать и равнодушно слушал, глядя своими грустными и умными, как у собаки, глазами. Все более и более темнело, и друзья, сидевшие уже на диване, еле виднелись в свете уличного фонаря через окно.
«Какая скука!»
— Вы не видите больше Пети Сметанина?
«Нет, почему? он изредка заходит. Почему вы спросили это?»
— Так. Прежде вам бывало с ним весело.
«Да».
— Вы очень неверны к вашим друзьям.
«Намек на Темирова?»
— Вы обедаете с нами, не правда ли? только отец и я, посторонних никого не будет.
«Не знаю», — откуда-то совсем из темноты был ответ Демьянова.
Громкий звонок заставил повернуть электричество, осветивши ясно и холодно двух вставших навстречу молодому человеку в форме с тонким, чем-то неприятным лицом, узкими глазами, с большими вьющимися волосами.
Поздоровались; слегка картавя, он тотчас опустился на кресло в некрасиво томной позе. Прерываясь, он начал несколько новостей зараз, перескакивая и не оканчивая, торопясь и уставая. Прежние с улыбкой слушали картавый ажитированный говор.
— Откуда ты? — спросил равнодушно Демьянов, — от них? от маленьких актрис?
«Какая пошлость, вовсе нет, я был по делам кружка у Матильды Петровны».
— Какое отношение у Матильды Петровны к вашему кружку?
«Ах, как вы не понимаете? я был сначала по делам, потом у Сакс».
— Что же ты путаешь?
«Ах, ты только придираешься. Знаешь, Мятлев приехал. Ну какая победа, я тебя поздравляю!»
— Какие глупости! но над кем?
«Да, ведь Матильда Петровна же в тебя влюблена как…»
— Как змей?
Глава четвертая
В глубине длинного зала, украшенного камелиями в кадушках, серо-зелеными полотнами и голубыми фонарями, на ложе, приготовленном будто для Венеры или царицы Клеопатры, полулежал седой человек, медлительным старческим голосом, как архимандрит в великий четверг, возглашая:
«Любезная царица наша Алькеста, мольбы бессонных ночей твоих услышаны богами, вернется цветущее радостное здоровье супруга твоего, царя Адмета».
— Зачем вы устроили ему такое поэтическое ложе?
«Я же не знал, какого он вида и возраста».
Сдержанный смех, топот раздавались от двери, где толпились актрисы, не хотевшие надолго засаживаться вперед к почетным гостям.
Повернув свое бледное с лоснящимся, как у покойника, лбом лицо на минуту к шепчущимся, перевернув шумно и неспешно страницу, сидящий на ложе снова начал.
Мимо Демьянова, стоявшего тоже у двери, прошел, слегка расталкивая публику, молодой человек с очень бледным круглым безбородым лицом, темными волосами, несколько англицированного вида; он бегло и остро взглянул какими-то казавшимися незрячими глазами и потом, делая вид, что задержан толпою, еще раз обернул на Демьянова свое круглое, казавшееся смертельно бледным при голубых фонарях лицо.
