Читать «Том 5. Повести и рассказы» онлайн - страница 259
Константин Михайлович Станюкович
— Они были, дядя. Ведь я его любила!
Несколько минут продолжалось молчание.
Высказав все, что мучило ее, Нина казалась покойнее.
— Что ж вы намерены теперь делать, Нина? Где будете жить? У своих?
— Папа был у меня и настоятельно звал к себе, и мама тоже… Бедные! Они любят меня и в отчаянии, что у них такая неудачная дочь. И сделала mesalliance, и разводится… Но, как мне ни тяжело было огорчать их, я отказалась. Опять вернуться к этой жизни!? Боже сохрани!.. Мне опротивел Петербург.
«Граф» с благоговением смотрел на молодую женщину. Сколько характера и энергии в этом создании!
— Вы, значит, уезжаете?
— На днях уезжаю, дядя… До отъезда я еще буду у вас…
— Спасибо, спасибо, милая… Вы не перестаете баловать меня… Надеюсь, и весточку о себе когда-нибудь дадите?.. Вы куда уезжаете?
— Далеко, дядя, в Самарскую губернию.
— К кому?
— К тете Тане, к маминой сестре. Она славная, добрая и простая такая, совсем не похожа на наших дам. Зовет к себе в деревню… Она постоянно там живет после смерти своего мужа и скучает… Она обещает найти мне дело в деревне, если только я не соскучусь по балам и у меня хватит терпения быть полезной другим… Пишет, между прочим, что у них в уезде совсем нет школ и что надо их устроить. Поживу там и, если понравится, быть может и останусь там… Сюда буду приезжать, чтобы навестить своих, взглянуть на вас, дядя, как вы живете со своим другом… А средства на устройство школ у меня будут. Папа оставляет мне мои двести рублей в месяц. Видите ли, какая богачка! — заключила Нина.
— Чудная вы! — умиленно воскликнул «граф».
И вслед за этим как-то особенно почтительно поцеловал руку Нины. Она горячо обняла старика и проговорила:
— Если я уж не совсем пустая, то я и вам обязана, дядя. Вы мне на многое открыли глаза.
— Своему доброму сердцу обязаны, и никому более!
Нина еще просидела несколько времени у «графа».
Она строила планы будущей жизни, говорила, что ее манит деревня и что там она надеется совсем забыть о своих неудачах личной жизни, и вдруг воскликнула, как бы озаренная внезапной мыслью:
— А знаете что, дядя?
— Что, Нина?
— Что бы и вам приехать в деревню? Тетя, наверное, будет рада. Там вы скоро поправитесь и не будете чувствовать ни усталости, ни слабости. Хотите? Я напишу вам из деревни, и вы приезжайте.
— А мой Антоша?
Нина виновато улыбнулась, взглядывая на мертвенно-бледное лицо с заострившимся носом и обтянутыми щеками, и стала собираться, бесконечно жалея дядю.
XXXIX
Пришла весна.
«Граф» худел и слабел с каждым днем в течение зимы и теперь с трудом мог делать несколько шагов по комнате. Большую часть времени он сидел в кресле или лежал на постели.
Но он и думать не хотел, что дело его проиграно окончательно и что смерть уже витает над его изголовьем. Он, напротив, питал какую-то упорную надежду, что поправится, как только наступят теплые вешние дни, а там и лето… Антошка обещал нанять на Петровском Острове маленькую дачу… Там, на чистом воздухе, он окончательно выздоровеет.
Даже зеркало, отражавшее лицо мертвеца, не колебало этой уверенности. Не смущали его и исхудалые ноги, и руки, и выдающиеся на плоской груди ребра…