Читать «Трагедия казачества. Война и судьбы-2» онлайн - страница 2

Любопытно, что западные «демократы» старались передать грязную работу по насильственной выдаче в руки злобных и мстительных представителей «Богом избранного народа», которые в свое время совершили большевистский переворот и завоевали Россию как горючий материал для мировой революции, где «на полном маразматическом субстрате выдвинулись евреи — чуждые и враждебные всей старой России» (академик В.И. Вернадский). Они же до сих пор обирают Запад, особенно Германию и Австрию, под предлогом гитлеровского геноцида и разворовали богатства современной России. Любое же проявление русского национализма объявляют экстремистским и с ожесточением борются с ним через подвластные им СМИ, а также с помощью коррумпированных российских чиновников и депутатов законодательных собраний различного уровня. Эта борьба идет чуть ли не под старым лозунгом «Выжечь антисемитизм!», когда за слово «жид» десятки тысяч «ставились к стенке» или оказывались в лагерях и тюрьмах (20-е и 30-е годы прошлого века). Между тем в словарях Даля и Ожегова это слово означает просто еврей. Почему-то слово хохол, кацап, москаль и др. не вызывают ожесточения, а слово «великоросс», благодаря «выжиганию антисемитизма», почти исчезло из употребления.

Составители сердечно благодарят всех, кто пожертвовал средства на издание настоящего сборника:

Александра Никольского (Россия), Евгения Хохлова (Россия), Тамару Гранитову (США), Анну Горбацевич (США), Александра Палмера (США), Андрея Залесского (США), Георгия Вербицкого (США).

Михаил Петров

ВОСПОМИНАНИЯ СТАРОГО КАЗАКА

Прошел мой век, как день вчерашний,

Как дым, промчалась жизнь моя.

Как-то мой друг сказал: «Если нашу трагическую историю описать языком Тургенева, то получится два, а то и три «Тихих Дона». Я с ним согласился.

Моя жизнь разделилась на две части: тяжелая и трагичная до мая 1945 года и не менее страшная и тяжелая позднее. И ныне с «высоты» 80 лет я помню почти все. Помню единоличную жизнь на хуторе — и сейчас бы показал, где была наша земля. С трудом мы приобретали сельхозинвентарь и к 1929 году во дворе уже был полный набор: всевозможные плуги, косилки, самоскидка и — гордость деда — сноповязка. Для нее он даже сделал специальный навес. Помню разговор отца со своим старшим братом о покупке в кредит на 20 лет американского трактора «Фордзон».

И вот — коллективизация. Я видел глаза деда, когда два придурка из актива бедняков вывозили его сноповязку и, зацепившись за дерево, оторвали жатку от основного агрегата. Потом уже волоком оттащили по частям на общий двор. Колхоз так и не отремонтировал сноповязку и ее сдали в металлолом. Помню, как я подавал холодной воды, чтобы привести в чувство бабушку, которая упала в обморок, видя все это.

Помню голодный 1933 год, когда люди поели всех кошек и собак. Во время непогоды старшие уходили домой, а мы, подростки, оставались на полевом стане и мяли какой-то конский концентрат, ссыпали в ведро с водой. Крупицы зерна садились на дно, и мы варили кое-какую кашу. Помню, как женщины с хутора узнали, что у нас в бригаде сдохла от истощения лошадь, и пришли просить «кишочки», а мы не дали.