Читать «Трагедия казачества. Война и судьбы-4» онлайн - страница 184

Я считал себя религиозным человеком и православным христианином. И вот здесь в палате нашего медпункта я поймал себя на том, что в то время как мой товарищ по палате читал евангелие без всякого смущения, я делал это украдкой, как бы стыдясь, и клал книгу в ящик ночного столика, когда кто-нибудь посторонний входил в палату. Полный текст евангелия я прочитал в беженском лагере в Зальцбурге два года спустя. Мне предстоял еще долгий путь…

Между тем мое самочувствие не улучшалось. У меня не проходила слегка повышенная температура, и меня не покидала слабость. Я стал кашлять и выхаркивать мокроту. Я уведомил о моем состоянии маму. Она немедленно пришла из станицы. Осмотрела меня. Поговорила с врачом. Заручившись его поддержкой, пошла к начальнику училища. Без проволочки генерал Соломахин распорядился дать мне отпуск по болезни. «Как жаль», — сказал он маме, — от вашего сына мы много ожидали».

Набив карман патронами, с двумя гранатами-лимонками за поясом и карабином за плечами, я распрощался с товарищами и отправился с мамой в станицу, в которой я уже один раз побывал. Мы перешли мост через Тальяменто и взяли направление на станицу. Позади осталось училище, в которое я возвратился уже в Австрии за три дня до выдачи казаков в Лиенце.

Скоро долина Тальяменто исчезла из глаз. Мы углубились в горы, и через час пути дорога привела нас в село. По обе стороны ее выстроились добротные каменные дома. Дом, в котором жила мама, находился на окраине села. Мама открыла дверь. Мы вошли в дом. Здесь военный распорядок дня уже не довлел надо мною. Как в прошлые годы дома, мы обедали вместе.

На следующий день мама взяла баночку с моей мокротой и отправилась, опять-таки пешком, в лабораторию казачьего госпиталя в Толмеццо, которым заведовал д-р Шульц. Возвратилась она озабоченная и опечаленная. Мокрота, как выразилась мама, «кишела коховскими палочками». У меня нашли туберкулез легких. Мне нужно было лечиться, и, на мое счастье, у меня был собственный домашний врач. Правда, лекарств не было, и мама выхаживала меня питанием, отваром овса на молоке и материнской заботой. И везде вокруг меня был здоровый и животворный горный воздух.

Лучшего места для лечения и отдыха нельзя было придумать. Опять мне в жизни повезло. Очень скоро я окреп и стал на ноги.

ПЕРЕД КОНЦОМ

По прибытию в Терско-Ставропольскую станицу (она была размещена в селе Кьяулис, рукой подать от Толмеццо), отдавая себе отчет, что я заболел «всерьез и надолго», я пошел известить атамана о моем проживании во вверенной ему станице. Дом, в котором он обосновался со своей женой, стоял наискось от дома, где проживали мы. Атаман оказался благообразным стариком, словно вышедшим из повести Л. Толстого «Казаки», с ниспадавшей на грудь седою бородой, в черкеске и с погонами войскового старшины. Он принял к сведению мое сообщение, распорядился о включении меня в списки на полагавшийся станичникам паек. Жалованья по чину урядника, которое мне выдавалось в училище, в станице я не получал. Я не горевал. По тогдашним условиям жизни в станице деньги мне были, в общем, ни к чему. Как в земном раю!