Читать «Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман» онлайн - страница 219
Анатолий Александрович Севастьянов
Из избушки вышел на костылях Федор.
— Все бросаешь? Погляди, как ручку оббил. Совсем поломаешь. И что тебе далось нож кидать?
— А вот научусь как следует в цель попадать — и охотиться с ним можно. Посмотри, насколько в дерево входит. На близком расстоянии такое оружие не хуже ружья.
— Уж не на медведя ли аль на лося собрался?
— А почему не попробовать?
— Ты взаправду не вздумай в кого из них кинуть. Попасть‑то попадешь, видал, ловко у тебя получается. Только звери‑то шибко на рану крепкие. Уйдут с ножом — ни мяса, ни ножа. А без ножа нам… — Федор развел руками.
Росин еще раз швырнул нож в прилепленный к сухостоине березовый листок. Лезвие вонзилось чуть ниже листка.
— Вот видишь — мажу… Ты о чем задумался, Федор?
— Теперь, поди, ищут нас. Всех в деревне от дел оторвали. Добро бы хоть там искали, где надо, еще куда ни шло. А то ведь в пустом месте.
— Думать об этом страшно. Люди бросят все и будут искать, где нас никогда и не было. Еще, не дай Бог, самолеты пошлют. Нам соболей выпускать не всегда их сразу давали, а туг без всякой пользы мотаться будут… А может, сюда какой по пути залетит?
— Ближнее ли дело — «по пути». Сюда лететь да лететь. А почто? Тайга не изба — всю не обыщешь.
— А давай сигнальные костры зажжем! Может, какой самолет и заметит.
— Может, и заметит, который пожары смотрит.
К вечеру на берегу выросла гора хвороста и зеленых веток.
«Дня на три палить хватит», — с удовольствием думал Росин.
Наутро от головешки из чувала задымилась куча хвороста, а когда затрепетала клокастым пламенем, Росин бросил на нее охапку пахучих зеленых веток.
Клубами завертелся густой серый дым и поднялся над тайгой высоким косым столбом.
И началось. Методично, одну за одной тащил охапку, бросал в костер, шел за другой, приносил, бросал, снова шел… И так без конца.
Бушевало пламя. Мокла от пота рубаха. Росин свернул к озеру, сунул рубаху в воду, не выжимая, натянул на себя.
— Поотдохнул бы. Гляди–кось, ветки‑то к концу, — сказал Федор, укрепляя на колу уток, чтобы коптились в дыму.
— А я ведь думал, дня на три хватит… Ну ничего, сигналить так сигналить! А меньше что за дым?
То и дело Росин посматривал в голубое небо… Но там только редкие, просвеченные солнцем облака.
Чайки и крачки уже привыкли к дыму. Сновали возле самого костра, пролетая порой сквозь серые клубы.
— Полно. Не шибко часто тут самолеты. Лучше бы те дрова да в зиму…
Росин подошел к озеру, зачерпнул обеими руками воду, плеснул в лицо. На губах горько–соленый вкус пота.
— Ладно, Федор, теперь до вечера недолго. Подымлю, если уж взялся. На худой конец, утки лучше прокоптятся.
Село солнце. На берегу догорал сигнальный костер, разнося по воздуху белый пепел сгоревшей хвои.
— Кончи, паря, звезда вон небо просверлила. Кто теперь полетит.
…В небе и тихих затонах замигали звезды. Потонули во тьме берега, слились с небом контуры деревьев.
Федор сидел возле костра и неторопливо мешал деревянной ложкой щи из кислицы. Росин подтолкнул в огонь недогоревшие концы веток. Федор опустил руку с ложкой и невидящим взглядом смотрел на огонь.