Читать «Дело Николя Ле Флока» онлайн - страница 224

— Если верить нашим друзьям из Уайтхолла, мою голову выставили на продажу. Меня преследовали две группы заговорщиков. Долгое время я верил в нескромности графини дю Барри, направившей по моим следам всю эту свору. Но теперь мы знаем, что в тот день, когда король в присутствии господина де Сартина давал мне поручения, связанные с моей поездкой в Англию, некий субъект из штата его личных слуг подслушивал, спрятавшись в шкафу, где прежде хранились парики. Он же видел, как король вручил мне шкатулку, предназначенную для фаворитки. Предатель прятался в кабинете за альковом королевской спальни. Но его разоблачили. Этот слуга, носивший голубую ливрею, ел из двух кормушек, снабжая сведениями две противоборствующие группировки заговорщиков, которые — хотя и из совершенно противоположных побуждений — были равно заинтересованы проникнуть в тайну результатов моей миссии в Лондоне, а также получить документ, который покойный король хотел передать на сохранение графине дю Барри. Таким образом, мы установили связь между секретными государственными делами и убийством, вынудившим полицию начать расследование. Одна из групп заговорщиков, надеясь получить инструмент, с помощью которого можно предотвратить возвращение в политику господина де Шуазеля, попыталась убить меня по дороге в Мо. Те же самые заговорщики, получающие сведения от Камюзо и Мальво, отважились на невероятный риск, только чтобы заполучить бумагу, которую якобы готов продать Кадильяк, к тому времени уже покоившийся на кладбище.

— Господин комиссар, — произнес Ленуар, — мы внимательно следим за вашим рассказом. Но как вы объясните количество выдвинутых против вас обвинений, превышающее любые разумные пределы?

— Сейчас я к этому подойду, — ответил Николя. — Ненависть, которую я внушаю этим двум преступникам, столь сильна, что для них все средства хороши, лишь бы обвинить меня и оклеветать. Отсюда сумасбродные поступки, надуманные обвинения, подделанные письма, составленное в мою пользу завещание и многое другое, вплоть до брошенного в Сену сундучка. Все эти улики порождены сильнейшей ненавистью, корнями уходящей в далекое прошлое, столь далекое, что уже стало забываться.

— Все это прекрасно, однако я вижу всего лишь предположения, хотя, разумеется, основанные на фактах и логике. Но предположения — не доказательства, они могут разве что скомпрометировать молодого человека и бывшего комиссара полиции, но улик, позволяющих признать их виновными, я не вижу. Пока мы имеем лишь слова, ваши слова против слов подозреваемых.

— Немного терпения, сударь. Рискну вам напомнить, что следствие по этому делу тянется уже восемь месяцев, ибо было сделано все, чтобы запутать его окончательно. Сейчас я намерен предоставить слово господину Родоле.

Общественный писарь встал; судя по его виду, грозная комиссия не произвела на него никакого впечатления.

— Господин Родоле, — произнес Николя, — сегодня утром вы вновь подтвердили нам подложность целого ряда документов. Вот два листа, где написаны ноты и небольшой текст. Когда-то вы сказали мне, что предполагаемый изготовитель фальшивок скорее всего является музыкантом или переписчиком нот. Который из этих листов, по-вашему, написан рукой изготовителя фальшивок? Чтобы упростить вам задачу, я снова вручаю вам оригиналы писем Жюли де Ластерье.