Читать «Чарующий вальс» онлайн - страница 4
Барбара Картленд
— Да, я помню вашу мать. — Клеменс с трудом узнал свой голос: чужой и далекий.
Затем он открыл конверт и принялся читать письмо:
Карлотта».
Князь сложил письмо.
— Ваша мать умерла?
— Да, мамы не стало в начале лета. Вы… вы помните ее?
— Да, конечно, помню.
Внезапная улыбка осветила ее лицо, как лучик солнца, пробившийся сквозь апрельские тучи.
— Я так рада. Ведь я была почти уверена в том, что мама ошибается. У больных людей зачастую разыгрывается воображение, а мама болела очень долго.
— Конечно же, я не забыл ее, — повторил князь. Затем, пристально глядя в синие глаза, окаймленные темными ресницами, он неожиданно резко спросил: — Сколько вам лет?
— Будет восемнадцать в следующем месяце.
— В следующем, — прошептал князь, — и нарекли вас Вандой?
— Полное имя — Ванда Мария Клементина. — Девушка улыбнулась.
О Господи! Если нужны доказательства, вот же они. Имя Клементина дано в его честь. И вновь воспоминания о тех встречах в часовне захлестнули его настолько, что Ванда исчезла на какой-то миг. Уже Карлотта протягивала к нему руки, теплые губы ждут поцелуя, их тела трепещут от желания и счастья. Только у Карлотты серые глаза, а у Ванды синие — такие же синие, как и у него.
С трудом князь вырвался из плена воспоминаний, осознав, что девушка ждет его ответа. Он вспомнил, почему она здесь: он должен решить, останется она здесь или нет, сможет ли он подарить ей праздник.
— Итак, вы должны ехать в Баварию. — Он тянул время, стараясь собраться с мыслями.
— Так велела мама. Я стараюсь не думать о том, как будет плохо там без нее. Но мне некуда больше деваться. Ах, мне ненавистна даже мысль об этом. — В чистом юном голосе звучала страсть.
— Вам не нравятся ваши родственники?
— Я бы не сказала, они достаточно добры ко мне. Но я должна оставить здесь все, что мне близко и дорого, и потом… Австрия — моя родина…
— Вы любите Австрию?
— Конечно.
И как бывало раньше в момент озарения, ему показалось, что неожиданная вспышка осветила нужный ему квадрат и позицию пешек, которые он двигал на сложной шахматной доске жизни. Чудо, о котором он молил, было рядом.
— Вы говорите, что любите свою родину. В таком случае сможете ли вы сделать что-нибудь для нее?
— Конечно, все, что угодно.
— Вы уверены?
— Неужели я должна это объяснять? Поручите мне дело, и я выполню его, каким бы трудным оно ни оказалось. Я обещаю вам.
— Я верю, — князь помедлил, — а сейчас, прежде чем мы продолжим нашу беседу, хотел бы попросить у вас прощения за то, что забыл правила хорошего тона. Вы, конечно, утомлены и голодны после такого долгого путешествия.