Читать «Осенние мухи. Повести» онлайн - страница 33

Я провел в гостинице несколько дней, а утром 25 января 1903 года получил наконец приказ об отъезде. Мне следовало отправиться в Киев, найти женщину по имени Фанни Зарт и поехать вместе с ней в Петербург. Когда я покидал Лозанну, произошло странное, поразившее меня событие — пустяковое, никак не повлиявшее на дальнейшую жизнь, — которое я до сих пор вижу во сне.

Днем мне нужно было съездить в Моне, чтобы в последний раз увидеться со Швонном, я сел в поезд, делавший остановки на каждой станции, и должен был попасть в Лозанну к полуночи.

Около десяти мы прибыли в Веве. Вокзал был пуст, в ночной тишине позвякивал колокольчик.

Внезапно я увидел человека, бежавшего по противоположной платформе навстречу поезду. Состав двигался медленно, и мне показалось, что он собирается броситься на рельсы. Сидевшая рядом со мной женщина истерически вскрикнула. Мужчина резко остановился, обернулся вокруг себя, как планирующая к земле птица, упал, поднялся, побежал, снова упал — и так три раза кряду. В последний раз он остался лежать: его тело сотрясала слабая дрожь.

Поезд остановился, перепуганные пассажиры выскочили из вагона. Незнакомца подняли, стали о чем-то спрашивать, он не отвечал, а потом вдруг разрыдался.

Его усадили на скамейку, и поезд тронулся. Я навсегда сохранил в памяти события и образы той холодной январской ночи: пустой перрон, толстяк с пышными черными усами в черном котелке сидит на скамейке, сложив на коленях широкие ладони, и лицо его выражает беспомощность и отчаяние.

Впоследствии я не раз спрашивал себя, почему тот случай произвел на меня столь сильное впечатление. Лицо толстяка много лет снилось мне во сне, а после убийства Кашалота их лица слились воедино. Кстати, они были чем-то похожи.

В Киеве я пошел по указанному адресу. Двадцатилетняя студентка-медичка Фанни Зарт оказалась полноватой черноволосой девушкой с длинным прямым носом и чуть отвисшей нижней губой, придававшей лицу упрямо-презрительное выражение. Она с первого взгляда произвела на меня сильнейшее впечатление. Такой суровый пристальный взгляд, как у Фанни, я встречал лишь у партиек второго поколения (моя мать смотрела на мир близоруко и устало).

Отец Фанни имел часовую мастерскую в Одессе, брат выбился в банкиры. Он оплачивал учебу сестры, но не желал с ней общаться. Фанни состояла в партии три года и питала классовую ненависть ко всем представителям имущих классов, олицетворением которых был для нее брат.