Читать «Солнечная аллея» онлайн - страница 2

Михаэль Куппиш всему стремился найти какое-то объяснение, ибо слишком уж часто приходилось ему сталкиваться с вещами, которым при всем желании никакого нормального объяснения не подберешь. К примеру, вот он живет на улице, нумерация домов на которой начинается с цифры 387 — этому факту он не переставал изумляться. Еще труднее было привыкнуть к каждодневным, когда бы он ни вышел из дома, унижениям, выражавшимся в издевательском смехе капиталистических недорослей со смотровой площадки на крыше многоэтажной башни, что нависала над их улицей с запада, — эти буратино там оттягивались чуть ли не целыми классами и при виде Михаэля начинали ржать, свистеть, улюлюкать, орать: «Смотри — ка, живой зонни!» Зонни — это в смысле житель восточной зоны. Или: «Эй, зонни, сделай ручкой, мы тебя щелкнем!»

Однако все эти мелкие неприятности были сущий пустяк в сравнении с тем поистине трагическим обломом, когда первое в жизни полученное Михаэлем любовное послание порывом ветра выхватило у него прямо из рук и унесло на нейтральную «полосу смерти», где оно до сих пор так и лежит непрочитанное.

Михаэль Куппиш, которого все звали Михой (кроме родной матери — та в один прекрасный день ни с того ни с сего вдруг переименовала его в Мишу) и который разработал теорию, объясняющую, каким образом у Солнечной аллеи образовался ее коротенький восточный отрезок, имел также и другую теорию, доказывающую, почему именно его годы в жизни нашего кончика Солнечной аллеи оказались самыми клевыми из всех, какие были и какие еще будут. Так вот: единственными домами, которыми был застроен наш кончик Солнечной аллеи, были печально знаменитые дома серии К-За — многоэтажные бараки с клетушечными малогабаритными квартирами. А единственными людьми, которые согласились в свое время туда вселиться, были молодожены, гонимые и окрыленные желанием обзавестись какой угодно крышей над головой и наконец-то уединиться. Но вскоре после вселения они обзаводились еще и детьми, вследствие чего в тесных клетушках становилось еще теснее. О расширении жилплощади нечего было и думать: вместо метров власти считали только комнаты и удовлетворенно числили такие семьи по разряду «жилищно обеспеченных». По счастью, перенаселенность постигла почти все квартиры в доме, и когда Миха, не находя пристанища дома, в поисках жизненного пространства мало-помалу начал перемещаться на улицу, он встретил там достаточно сверстников, с которыми, в сущности, происходило то же самое. А поскольку почти везде и со всеми на нашем конце Солнечной аллеи происходило, в сущности, то же самое, Миха чувствовал себя частью некоей общности, которую он гордо именовал «потенциалом». Так что когда его друзья-приятели говорили: «Мы все одна туса», Миха и фекал: «Мы все единый потенциал». Что конкретно он при этом имел в виду, он и сам толком не смог бы сказать, просто чувствовал, что не зря ведь все они из одной и той же барачной тесноты серии К-За вышли, не зря каждый день вместе кучкуются, в одинаковых шмотках расхаживают, одну музыку слушают, от одной хандры изводятся и с каждым днем все больше сил в себе чувствуют, чтобы, когда наконец вырастут, все-все в своей жизни совсем по-другому устроить. И даже то, что все они влюблены в одну и ту же девчонку, почему-то тоже казалось Михе благоприятным предзнаменованием.