Читать «Снесла Баба Яга яичко» онлайн - страница 16
Дубравка Угрешич
— Что ты хихикаешь?! — спрашивает она.
— Да вовсе я не хихикаю…
— Так оно на самом деле и было, — она решительно встает на защиту текста. — Розы цвели повсюду. Бабушка из розовых лепестков каждый год варила варенье.
В шкафу у нее лежало несколько вышитых вручную скатертей. Это были подарки от ее болгарских родственниц и подруг, и она точно знала имя каждой вышивальщицы: Дина, Райна, Жана. Ткань пожелтела и вытерлась на сгибах, но скатерти, по мнению мамы, были просто бесценны.
— Ты хоть представляешь себе, сколько раз сюда втыкали иголку? — спрашивала она и с важностью произносила какое-нибудь наобум выбранное шестизначное число.
Она годами держала на стене некрасивую репродукцию, на которой старик в болгарском народном костюме курит чубук.
— Выбрось ты это, такое уродство, — иногда говорила я.
— Ни за что! Эта картинка — память о папе! — говорила она, имея в виду своего отца. Дед вообще не имел никакого сходства с этим стариком. Позже, чтобы сохранить картинку, она говорила, что папа (теперь уже речь шла о моем отце) купил ее во время одной из наших летних поездок в Варну. Картинка от старости уже начала рассыпаться. Я воспользовалась одним из маминых пребываний в больнице и в конце концов отправила ее в мусорный контейнер. Мама даже не заметила, что ее больше нет. А может быть, сделала вид, что не замечает.
На телевизоре у нее стояла деревянная кукла в болгарском народном костюме. Кукла часто падала с телевизора, но она упорно продолжала держать ее на том же месте.
— Она напоминает мне о Болгарии, — говорила мама.
Молоденькая болгарка в конечном счете выполнила гораздо более важную задачу, чем общение на болгарском языке, — она покрасила тумбочку. Сувениры, которые должны были
Дом всегда был ее царством. После того как я уехала из Загреба, квартиры у меня не стало. Возвращаясь, я останавливалась у нее. Она очень любила, когда к ней кто-нибудь приходил, но стоило гостям уйти, как она начинала ворчать, что остались грязные чашки от кофе. Внуков она обожала, стоило упомянуть даже их имена, как у нее наворачивались на глаза слезы, однако после их ухода она принималась причитать, что ей понадобится несколько дней, чтобы привести квартиру в порядок. Перед тем как покинуть страну, я оставила у нее некоторые свои вещи, в основном одежду — собственно, только ее она и согласилась принять. Со временем я заметила, что одежда стала исчезать. Выяснилось, что мое пальто она подарила одной соседке, куртку — другой, туфли — третьей.
— Тебе они и так не нужны, а здесь у людей нет денег на такие хорошие вещи, — оправдывалась она.
Из-за вещей я не сердилась, но меня сводила с ума ее страсть к уборке, ее мания не допускать на свою территорию ничего, что не было бы ее собственным выбором и ее собственным решением, что, кстати, и было истинной причиной ее щедрости в смысле подарков.
