Читать «Кровь и почва русской истории» онлайн - страница 302

Ярким доказательством существования русского этнического архетипа власти, выразившегося в специфической отечественной государственности, причем доказательством от противного, служит отсутствие в отечественной истории влиятельного русского этнического сепаратизма. Феодальная раздробленность была почти исключительно делом элиты, а не масс русского населения, связанного бессознательной этнической связью поверх всех барьеров и разграничений. Россия не знала не только русского сепаратизма, но даже развитого партикуляризма великорусских территорий, хотя ее бурная история и необъятные пространства предоставляли для этого немалые возможности.

Архетип государственности включает как позитивный полюс – служение государству и его сакрализацию, так и негативный – массовый анархизм. Для описания логики русской истории очень подходит метафора маятника между двумя этими крайними точками. Но даже экстремальное выражение антигосударственных настроений - «бессмысленный и беспощадный» (на самом деле очень осмысленный, а потому беспощадный) русский бунт - питалось имплицитным нормативистским образом чаемого «царства любви и истины», противопоставленного отрицавшемуся актуальному государству.

На всем протяжении отечественной истории русский народ и российское государство находились в симбиотических отношениях. Государство питалось русской силой и беспощадно эксплуатировало ее: русские низы не имели никаких этнических преференций и несли основное государственное тягло. В то же время русские нуждались в государстве как гаранте независимости и стабильности, организаторе общенациональных усилий. Однако сила его давления на русский народ, тяжесть эксплуатации увеличивалась по мере успеха имперского (социалистического) строительства, роста внешнеполитического влияния и военной мощи страны, уменьшения доли русских в численности ее населения. Все это провоцировало недовольство, превращая русских из главной опоры империи в угрозу ее стабильности. Успехи, оплачивавшиеся русским потом и кровью, подрывали силу русского народа и тем самым подтачивали мощь империи.

Сочетание сотрудничества и взаимозависимости русского народа и имперского государства с капитальным конфликтом между ними составили стержень русской истории, ее главное диалектическое противоречие.

Глубинная психологическая потребность русских в государстве как фундаментальном условии существования находилась в конфликте с актуальным государством. Вследствие и после петровских преобразований, радикально изменивших социокультурный и этнический облик отечественной элиты, этот конфликт резко обострился. Нобилитет и образованные слои стали восприниматься не только как социально, но, главное, культурно и даже этнически чуждые простому народу. Попытки преодолеть ширившийся драматический разрыв посредством формирования имперской идентичности оказались малоудачными. Государственная политика формирования идентичности была относительно успешной в элитах и образованных слоях и, в общем, провалилась в толще русского народа, явно и имплицитно противопоставлявшего конструировавшейся имперской идентичности влиятельный русский этнический миф.