Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 5

Отец сидел спиной к итальянцу и ни­чего не подозревал, а меня так и трясло от злости: до чего ж блудлива! Она, конечно, не могла рассчитывать на какой бы то ни было роман с этим незнакомым брю­нетом, так что все ее вульгарное кокетство было лишь искусством ради искусства. Видно, распутство было за­ложено в самой ее натуре.

Я подбежал к ней и, состроив капризную мину, гром­ко потребовал тоном избалованного ребенка:

— Мама, купи мне такой значок, как у этого госпо­дина! — и указал пальцем на пламенного фашиста.

Тот сразу же отвернулся, а Марыся — будто ее по щекам отхлестали — зарделась как девчонка. Отец, изумленный моей небывалой фамильярностью по отно­шению к Марысе, взглянул иронически сначала на меня, а потом на итальянца.

— Ты тоже хочешь быть фашистом? — спросил он.

— Я хочу быть таким красивым, как этот госпо­дин,— ответил я — чтобы дамы на меня засматривались.

Тут мой старик, пожалуй, что-то сообразил, потому что сразу же взглянул на покрасневшую до ушей Марысю. До самой площади Св. Марка мы шествовали в грозном молчании. Впереди неслась Марыся, в полуша­ге от нее — отец, а позади всех, довольный своей про­делкой, я. Теперь скандал был неминуем и мог вспых­нуть каждую секунду: Марыся клокотала от бешенства.

Всемирно известный салон под открытым небом освещали фонари аркад Прокураций и огни над боль­шим оркестром, расположившимся перед сценой-эстра­дой. На мраморных плитах площади стояли рядами стулья, в большинстве своем уже занятые зрителями, поскольку из-за Марысиных прихорашиваний мы при­ехали в последнюю минуту. В первых рядах усажива­лись сверкавшие бриллиантами дамы. Наши места бы­ли довольно далеко, во втором не то в третьем ряду от конца, что привело Марысю в состояние полной истерии.

— Как, — завопила она,— чтоб я сидела в такой да­ли?! Да я никогда в жизни дальше третьего ряда не сидела! Я бы вообще не пошла, если бы знала! Отсюда ничего не видно! Это называется «хорошие места»?

Напрасно отец втолковывал ей приглушенным голо­сом, что нынешнее представление — торжественное, историческое, что само присутствие на нем — уже честь, что отель «Эксцельсиор» закупил первые ряды для миллионеров и принцев… Взбешенная мадам, задевая сидев­ших, стала протискиваться меж стульев к выходу — те­перь даже мне было ясно, что она выросла в каком-то захолустье, в далекой провинции. Как раз в эту минуту на  подиум вышел  дирижер.  Это  был  сам   маэстро Масканьи,   почти   семидесятилетний   автор «Сельской чести», прибывший сюда, чтобы дирижировать своей оперой и снова пережить триумф, который одержал со­рок шесть лет назад. Появление автора отвлекло внима­ние наших соседей от бурно негодовавшей Марыси, ко­торая выбралась наконец в проход и помчалась к Двор­цу дожей. Красный от злости, но еще, увы, не созрев­ший для разрыва отец пустился следом за ней. И я промучился всю оперу один, так как мне было стыдно снова тревожить людей. К счастью, опера продолжалась всего около часа. Аплодисментам не было конца, но я, воспользовавшись тем, что все аплодировали стоя, ныр­нул за колонну и помочился, после чего побежал на розыски поссорившейся пары.