Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 45

Минуту спустя я стоял у дверей Терезы, Она жила только с матерью, потому что отец ее, почтовый работ­ник, год назад попал в засаду, расставленную гестапо в помещении, где распределялась нелегальная польская пресса, и был вывезен в Освенцим. Тереза посещала занятия подпольного университета, где вместе с подружкой, которая втянула ее в это дело, изучала социологию, а дома помогала матери вышивать салфетки. Это занятие наряду с торговлей пирожными и мешочни­чеством стало еще одним источником существования вдов и жен находившихся в плену или концлагерях воен­нослужащих.

Дверь открыла Тереза. Когда мы вошли в ее комна­ту, она протянула мне небольшой пакет.

— Поздравляю и желаю всего самого лучшего!

Я подставил щеку, Тереза поцеловала меня, чуть коснувшись губами, я слегка придержал ее в объятиях, самую малость — большего я не мог себе позволить,— и развернул пакет. В нем лежал свитер из серой овечьей шерсти.

— Альбин так и не вернулся,— сказала Тереза.— Тебе нельзя ночевать дома.

— Спасибо за подарок, только он слишком дорогой.

— А мы опять получили посылку из Португалии, — сообщила Тереза.— Сплошные сокровища: кофе, чай и сардины. Просто странно» что немцы не крадут этого.

— Немцы не воруют посылок,— объяснил я.— Это народ с высокоразвитым чувством уважения к чужой собственности.

— Интересно, кто нам посылает эти посылки? — по­думала вслух Тереза.—У нас за границей никого нет.

 — Наверное, какой-нибудь комитет помощи. Может, они узнали, что твой отец в Освенциме?

— Может, — ответила Тереза и испытующе по­смотрели на меня.

Я смотрел прямо в ее зеленые глаза, и, видно, взгляд мой стал слишком выразительным, потому что она отвернулась и села на тахту. К счастью, послышался условный стук в дверь. Мы с Терезой не могли оставать­ся вдвоем, если не были заняты чем-либо конкретным,— сразу же наступала многозначительная тишина. Думаю, Тереза мучилась не меньше, чем я. Я заметил на столи­ке бланк «Kriegsgefangenenpost».   Мученик из лагеря военнопленных давал о себе знать регулярно, каждые две недели. Я с бешенством посмотрел на его фотогра­фию. Возле нее, как всегда, стояли цветы, на этот раз астры. Маленький алтарь, — забота о нем придавала Те­резе силы для борьбы. Нынче, когда верность сохраняет­ся главным образом из-за отсутствия достаточно интересной замены, все это может показаться смешным, но тогда...

Тереза ввела Забаву. Мы пожали друг другу руки. Гражданский и по внешнему виду и по характеру, он никогда не играл в военного: не вытягивался в струнку, не рапортовал, не щелкал каблуками, что с восторгом проделывала наша молодежь, выражая этим свой бунт: с охотой и по собственной инициативе ребята точно сле­довали армейскому уставу, выполняя в четырех стенах или под прикрытием леса все то, к чему еще четыре года назад капрал Лукасик принуждал нас криком «на горку и обратно бегом марш». Часто прихо­дилось сдерживать их и даже нещадно ругать, если они, встретив меня где-нибудь на улице среди прохожих, вдруг лихо вытягивались и застывали по стойке «смирно».