Читать «Записки молодого варшавянина» онлайн - страница 123

Я встал рядом с улыбающейся и торжественной Те­резой. Только я и знал, что под этой улыбкой кроется дрожь и тревога. Витольд указал нам наши почетные места в центре стола на стульях в стиле «ампир», прине­сенных из бывшего салона и поставленных у стены. Капрал Гжмот пододвинулся к нам вместе со стулом и осторожно вынул из сумки фарфоровую вазу. Это был настоящий розентальский фарфор: белый, с цветами пастельных тонов.

— Для новой квартиры,— сказал Гжмот. Я пожал ему руку. Он нравился мне еще и за его неизменное чувство юмора.— Вы не подумайте, что это воровство какое-нибудь,— добавил он. — Она сама на меня упала, когда «коровы» в пух и прах разносили чью-то квартиру. Пусть переживет восстание вместе с вами.

Мы поставили вазу на стол и налили в нее воды, а Витольд опустил в нее стебель моего желтого георгина. Бася внесла дымящийся котелок с настоящей картош­кой. Витольд разлил токай по хрустальным бокалам и по­требовал тишины. Все тут же умолкли, и я удивился, что даже на улице почти не слышно выстрелов. Золотистая жидкость подрагивала в бокалах, преломляя свет кар­бидной лампы.

— Я рад, дорогой Юрек и дорогая Тереза, что до­ждался вашего законного брака,— сказал Витольд.— Много воды утекло, Юрек, с того времени, когда мы с тобой лениво попивали водочку в Зегже, и много кро­ви пролилось. Но мы тем не менее живы, и в этом факте заключены, я бы сказал, неограниченные возможности на будущее. Если можно дать вам совет, то будьте счаст­ливы друг с другом, ибо, как известно, каждая минута счастья — неожиданный и редкий дар судьбы, а потому нельзя терять зря ни секунды! И этот бокал с благород­ным венгерским вином, которое по странной прихоти небес сохранилось для нынешней прекрасной надоб­ности, я подымаю за здоровье молодой пары и нашего командира, который отмечает сегодня также и день своего рождения! Желаю вам одних лишь радостей в независимой Польше! Аминь! Да здравствуют молодые!

Последнюю фразу он уже крикнул, а ребята повска­кали с мест и троекратно прокричали юношескими дис­кантами: «Нех жие! Hex жие! Hex жие!» Я поцеловал Терезу, как полагалось, и все набросились на картошку. Пир без искусственного меда был настоящей роскошью. Сидевшая напротив меня Кристина едва коснулась гу­бами рюмки. Видно было, что слезы снова душат ее, тем более что она еще утром считала себя самой несчастной в нашем общем несчастье. Чтобы прервать ее муки, я сказал: