Читать «Единственная любовь королевы» онлайн - страница 162

Виктория Холт

И вот он уже стоит перед отцом, в руке которого длинная тонкая трость. Берти по опыту знал, что вскоре она будет должным образом приложена к нему, и со страхом ждал этой пытки, а сам тем временем размышлял, что хуже — боль от удара или же нравоучение, которое ей предшествовало.

Берти, говорил отец, вызывает у родителей настоящее беспокойство. Он начисто лишен чувства ответственности. Если он вырастет хорошим человеком (что маловероятно), он может, если его мама вдруг умрет, стать королем Англии.

Берти слышал это и раньше, но каждый раз с благоговейным страхом. Папа умел подчеркнуть, что, если мама умрет, в этом будет только его вина, поскольку он станет королем из-за ее смерти.

А поскольку он принц, он обязан перед Богом, отечеством и родителями быть необыкновенно хорошим, но — увы! — его гадкая и злобная натура то и дело берет в нем верх, и он остается необыкновенно плохим, а поскольку это так, то его, отца, в высшей степени неприятный долг, который приносит ему гораздо большую боль, чем то наказание, которое сейчас испытает Берти, прибегнуть к необыкновенно суровой порке. Сейчас Берти ляжет животом на стул и изведает всю силу отцовского недовольства.

Берти ничего не оставалось, кроме как повиноваться, а когда посыпались удары, его крикам не было конца.

Наконец принц решил, что этого достаточно, и Берти отослали в его комнату, где он должен был оставаться до тех пор, пока не раскается и не захочет извиниться перед мисс Хилдярд, мамой и папой за то огромное горе, которое он заставил их всех пережить.

Берти лежал ничком на своей кровати и рыдал. От боли он не мог повернуться ни на бок, ни на спину.

Дверь отворилась, и он понял, что это мама. Она села у кровати.

— Берти, ты, я слышала, опять отличился…

Берти не ответил.

— Ты нагрубил мисс Хилдярд, разбил окно и, что самое страшное, огорчил папу.

Берти от волнения пробормотал:

— Ему… ему не нужно было…

— Что ты хочешь этим сказать, Берти? Ты думаешь, папа уклонился бы от исполнения своего долга? Ты своим плохим поведением вынудил его побить тебя. Ты не знаешь, видимо, как ему от этого больно.

— Это он сделал мне больно, — со злостью сказал Берти.

— Тогда представь себе, как было больно папе.

— Били-то не его.

— Ах, Берти, неужели ты так никогда ничего и не поймешь? Есть то, от чего бывает гораздо больней, чем от удара трости. У тебя лучший, добрейший, милейший папа в мире, а ты сделал его несчастным, вынудив его бить тебя.

Берти решил, что самое время разреветься.

— Я ухожу, а тебе нужно хорошенько все обдумать. Но ты должен изменить свое поведение. Ведь ты огорчил и папу, и меня, и я уверена, что, когда ты это поймешь и вспомнишь о том, как ты любишь его и меня, тебе станет очень стыдно за то, что ты натворил, и тебе захочется стать лучше.

С этими словами она ушла.

Берти никак не хотел верить, что папе больнее, чем ему, потому что больнее, кажется, вообще никому не могло быть. Он снова стал плакать. Он не любил папу. Да и маму любил не больше.

Это было поразительное открытие, но оно хотя бы заставило его позабыть о своем ноющем теле.