Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 301

Что с ним произошло ― тема для серьезного спора: можно говорить о личной трагедии, о неустойчивости к славе, об утрате смысла, о страдании за поруганную деревню (которая и сама по своим нравам была отнюдь не идиллической); можно ― о том, что у всякого поэта свой способ самоубийства, и что молчание или кризис постигли в то время не одного Есенина, а почти всех крупных русских поэтов. Окончательным рубежом оказался 1923 год ― Маяковский пишет «Про это» и надолго уходит в газету, Ахматова умолкает после «Anno Domini», Мандельштам ― после «Концерта на вокзале», и у всех ― своя форма переживания общего кризиса. Пастернак заставляет себя писать «Шмидта» («Я эту гору проем»), а Есенин спивается и пишет все более механические, романсовые, почти неотличимые стихи на чистом лирическом рефлексе, без движения ввысь или вглубь. Как сравнить кабацкий цикл с «Пугачевым»?! Как сравнить «Клен ты мой опавший», распеваемый и поныне во всех компаниях,― с «Миколой»?! Поверить невозможно, что «В том краю, где желтая крапива» и, скажем, «Цветы» написал один человек; даже поиски нового материала не спасают ― «Персидские мотивы» оказываются антологией восточных клише. Есть вспышки прежней мощи ― скажем, «Русь уходящая»; но все чаще обозначается пропасть между самооценкой и реальным бессилием. «Я вам не кенар! Я поэт! И не чета каким-то там Демьянам!» ― кто бы спорил, но предъявить-то уже нечего. «Расхищено, предано, продано»… и пропито.