Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 277

Вы спросите: какая польза от того, что человек днем на работе сидит на комсомольском собрании, а вечером дома слушает Высоцкого? Какой смысл в том, что он участвует в заведомо мертвых, а то и бесчеловечных делах, штаны просиживает в липовом НИИ или бомбу делает в нелиповом, а вечером слушает Высоцкого и духовно возвышается либо терзается: я скажу вам, я отвечу. Для общества смысла особенного нет, да для него ведь и ничто не имеет смысла. Оно живет у нас не по нравственным, а по физическим и статистическим законам. Но человеку польза, безусловно, есть; и я даже рискнул бы сказать, что если Богу от человека что-нибудь надо ― то именно те пограничные и трудноформулируемые эмоции, которые возникают при сопоставлении собственной жизни с чужой, интереснейшей. Те странные ощущения, которые появляются при соприкосновении с чем-то безусловно значительным. То, о чем сказал Бродский, формулируя главное впечатление об Ахматовой: видно было, что перед тобой человек, который гораздо лучше тебя. Благоговение перед значительностью ― не последняя вещь, она ничего общего не имеет с визгом фанатов и так называемых сырих. В семидесятые-восьмидесятые СССР был, возможно, тухлейшим местом, но, право же, там было на кого посмотреть и перед кем преклониться; Высоцкий играл в формировании нескольких поколений значительнейшую роль ― они формировались в его присутствии. И потому, когда при этих людях бьют женщину, они не отводят глаз и не семенят мимо; когда им лезут в душу ― «тем более, когда в нее плюют» ― они реагируют адекватно, то есть резко. А когда они «болеют или пьют» ― они по крайней мере себя не любят. Вообще не слишком себя любят. Потому что у них перед глазами есть образец.

Все было при нем можно ― и воровать, и врать; нельзя было только все это себе прощать и думать, что так и надо. И сам он себе не прощал, и эта нота в его песнях ― едва ли не пронзительнейшая; не совестью нации себя считал, а таким же больным и заблудшим, как другие. Я далек от мысли, что присутствие Высоцкого в нашей жизни упасло бы Россию от чеченской войны, от Беслана, «Наших» или ОМОНа на Триумфальной площади. Но оно могло упасти ее от чего-то бесконечно большего и опаснейшего, от того, чем все названные вещи и порождаются: от нравственной небрезгливости и от безразличия к собственной душе.