Читать «Статьи из газеты «Известия»» онлайн - страница 251

Конечно, мы знаем, что свободы нет нигде, а есть лишь разные степени несвободы. Но жизненная практика показывает, что вера в идеальное куда плодотворней скепсиса. Мир улучшают не те, у кого нет иллюзий на его счет, а те, кто повторяет вслед за Новеллой Матвеевой, лучше всех спевшей про Гека: «А просто — смех на реке живет, а просто — весело ночью плыть вдоль глухих берегов, по реке рабов, но в свободный штат, может быть!»

20 апреля 2010 года

Це може тосуватися

В разговорах о российско-украинском внешнеполитическом прорыве ― или сделке, это уж кому как нравится,― не упоминается один важный аспект, в котором, по-моему, все и дело. Наверное, упоминать его неполиткорректно ― хотя не знаю, что тут такого оскорбительного. На всякий случай прошу прощения у всех to whom it may concern, или, чтоб уж ближе к теме, кого це може стосуватися.

Вопреки штампу, лживому, как все штампы, отношение к российско-украинскому сближению (а в идеале ― единству) не зависит от политической ориентации. Существует множество либералов, ратующих за максимальную конвергенцию, и сотни почвенников (как российских, так и украинских ура-патриотов), считающих, что нам друг от друга один вред. Державность отнюдь не исключает изоляционизма ― скорее напротив. Сближения хотят те, кого не устраивает духовный провинциализм, утрата масштабов. И только. На нашем максимальном расхождении и, если получится, вражде настаивает лишь тот, кому в провинциальном съежившемся пространстве удобнее. Чем меньше страна, тем крупнее выглядит отдельно взятое ничтожество.

Решение об оставлении в Севастополе российского флота до 2042 года симпатично не потому, что мне так уж дорога отечественная военная мощь, и даже не потому, что я люблю Севастополь как таковой ― мультикультурный, сложный, гриновский и купринский, военный и сибаритский, южный и нордический, греческий, византийский, украинский, русский, пестрый. Я вообще люблю все сложное, и всякая национальная монолитность кажется мне серьезным шагом назад по сравнению со скрещением многих путей и слиянием многих кровей. Мне нравится быть метисом, я в хорошей компании ― Пушкин, Поттер,― и ни чисто украинскую Одессу, ни чисто украинский Севастополь, ни даже чисто азербайджанский Баку я представлять не могу и не хочу. Оценивать степень убыточности этой сделки тоже не стану ― во-первых, за отсутствием экономического образования, а во-вторых, потому, что не все на свете имеет денежный эквивалент. Вряд ли Украина всерьез обрадовалась бы неизбежным скандалам, а то и прямым массовым беспорядкам в случае вывода флота из Севастополя: как относятся к нему в Крыму ― знают все, кто там бывал. Как к «оранжевым» ― знают тоже.

Но это все, повторяю, вопрос двадцать пятый. Попытаюсь объяснить, почему лично мне любые сближения с Украиной (пусть это даже циничные сделки по схеме «любовь за газ») кажутся предпочтительнее расхождений. Масштаб ― категория не политическая и не этическая; именно поэтому она для меня так важна ― поскольку в политике нас слишком легко запутать и даже этикой нетрудно манипулировать, но есть вещи, в которых не соврешь. В провинции легче установить диктатуру. В провинции легче воровать. В затхлом болотце легче выдать себя за Бога, царя и героя. Скажу вещь парадоксальную, но как раз лично Виктору Януковичу сближение с Россией выгодно лишь до известной степени ― а именно до тех пор, пока это сближение не ограничит его власть. И потому процесс конвергенции ― даже если запущен сегодня он будет при участии Януковича ― рано или поздно упрется в его сопротивление. Но тут уж все будет зависеть только от народа ― точнее, от двух народов.