Читать «Бухта Анфиса» онлайн - страница 234

«Придешь домой, я тебе покажу привет от лица…»

8

На горе возник трактор. Он шел, покачиваясь и переваливаясь на неровностях пыльной улицы, отчего казалось, будто он шарит желтыми глазами своих фар, высматривая кого-то в надвигающейся темноте. За рулем сидел Сережка, а рядом с ним и на мешках — грузчики, все свои, деревенские. Трактор свернул к амбару, там распахнулась широкая дверь и затрепетал неяркий огонек фонаря.

Обратно Сережка возвращался один, оставив грузчиков в амбаре. Увидев отца, он остановил машину. Афанасий Николаевич сел рядом и с былой озабоченностью сказал:

— Погоняй.

До леса оба молчали, потом отец спросил:

— Как там?

— Нормально.

— Грузчиков оставил, а кто нагружать будет? Бабы?

— Студенты там. Дачники пришли.

— Эти наработают…

— Ничего, хорошо работают, — сказал Сережка и вдруг рассмеялся: — Харламовские строем пришли, с песнями. «По долинам и по взгорьям…»

— Пьяные?..

— Нет, они дружные. Как дали!.. Нинка-то! Она заводная. Мешки сами по воздуху летают… — Сережка говорил восхищенно и даже совсем по-ребячьи повизгивая от восторга, восхищаясь тем, как отлично идет у них работа, и очень удивился, когда отец потребовал:

— Притормози.

— Так теперь уж близко. Вот они, у леса.

— Без меня обойдется… — И, не дожидаясь, пока трактор остановится, он спрыгнул и скрылся в неглубоком овраге, заросшем по склонам чудовищного роста крапивой.

Здесь, на дне оврага, в темноте, звенел родничок, и Афанасию Николаевичу так захотелось пить, будто горечь обиды все иссушила в нем. У колоды увидел темную фигуру и услыхал голос Анфисы:

— Кто это?

— Домовой.

Она узнала его, засмеялась:

— Давно тебя не видно. Что это ты по ночам шастаешь?

— А ты, как русалка при луне… Дай-ка ведро.

Он взял ведро и стал пить прямо через край, вода текла по подбородку на грудь, и это было ему приятно так же, как и разговаривать с Анфисой. Только она имеет право осудить его или оправдать. Он знал, какая она справедливая и неуступчивая в своей справедливости старуха, и только она одна так умеет сказать всю правду, что человек не посчитает это за обиду.

Опустив ведро на край колоды, он попросил:

— Поговори со мной, Анфиса.

— А чего же не поговорить? Вот только воду работягам отнесу.

Он поднялся вместе с ней по склону оврага и там отдал ведра. Анфиса нацепила их на коромысло и пошла через поле по серебристой стерне, привычно покачиваясь под тяжестью ведер. Афанасий Николаевич глядел ей вслед, и ему казалось, будто она несет не воду, а прохладный, беспокойный лунный свет. Он сел под соломенной скирдой. Скоро она пришла.

— Ну-ка, где тут мой ухажер томится? — Усаживаясь рядом с ним, она зевнула в ладонь. — Уходилась я, месту рада.

Посидели в молчании, и тут она тихонько, как бы сочувственно, предложила:

— Давай твою обиду, милый человек, понянчим вместе…

— Какая такая обида? Никакой обиды нет.

— Вот и хорошо. А чего же ты тут рассиживаешь? Видишь, как люди рвутся.

— Не нужен я им, людям этим.

— И верно, кому ты такой нужен? — теперь уж без всякого сочувствия, но и без осуждения проговорила Анфиса. — Пьяница потому и называется горьким, что горько ему жить среди людей.