Читать «АЛИЯ 70-Х...» онлайн - страница 4

— Если бы я говорил с израильтянами сегодня и хотел сказать главное о русской алие, я бы сказал о «молчаливом большинстве». Это очень важно и очень просто. Олим, у которых есть проблемы, получают паблисити в средствах массовой информации. О них все знают. У кого же все просто, ясно и хорошо — о таких не говорят. Но посмотреть вокруг — люди-то, в основном, прилично устроены и живут достаточно комфортно. Я не вижу, чтобы у кого-то были особые проблемы. Если взять тех, кто приехал пять лет назад, уровень их жизни выше среднеизраильского и иногда существенно выше.

— Почему я считаю, что это важно сказать израильтянам? Большинство из них имеет представление об олим — либо через средства информации, либо из стереотипного мнения большинства. И то, и другое складывается, в основном, вокруг «олим с проблемами». В результате возникает искаженный образ «оле из России». Между тем, существует «молчаливое большинство» довольных олим, к которым принадлежу и я, но о них пресса молчит. Нет, есть, конечно, определенные группы, находящиеся в особой ситуации, — скажем, специалисты высокой квалификации, гуманитарии. У них, действительно, есть объективные трудности, объективные проблемы, но в целом, в среднем — это же не так! Проведите маленький эксперимент: составьте список из пятидесяти своих знакомых-олим и поставьте им оценку за абсорбцию — пять, четыре, три, два, один, — что вы получите? Думаю, что будет картина, очень далекая от того, что называется «неудачная абсорбция».

— Есть одна общая наша проблема, проблема всех олим. Это культурная, духовная жизнь. С переездом меняются все источники нашей духовной пищи, возникают языковые трудности и так далее.

— Мне в этом отношении повезло, — для меня этот момент совпал с тем периодом в жизни человека, когда интенсивность культурных запросов начинает с возрастом естественным образом снижаться. В студенческие годы я читал по две книги в неделю, жадно интересовался всем, мог спорить до пяти утра. Теперь этот интерес к чтению, к фильмам, вообще к потреблению культуры стал у меня меньше. Я как-то приспособился к новым источникам, хотя, думаю, что если бы оставался в России, духовной пищи — некоторых определенных сортов — у меня было бы больше. У меня есть нехорошая привычка — я читаю много газет, причем очень серьезно. Сейчас я уже читаю на иврите. Каждый день просматриваю полностью газету (чтобы по-настоящему ее прочесть, мне нужно несколько часов, это я делаю по пятницам). Книг на иврите я прочел мало. На русском читаю то же, что читал бы в России — Фазиль Искандер, Булгаков... Много читаю по-английски, но это, в основном, легкая литература, развлекательное чтение. В России я не знал иврита. В ульпане тоже научился немногому. Большой толчок дала армия, и все равно, поступая на работу, я знал иврит довольно плохо. На работе, общаясь с коллегами, стал схватывать язык, причем мне казалось, что я схватываю быстрее, чем большинство моих однолеток. Теперь я вижу, что знаю иврит точно так же, как любой оле, проведший здесь четыре-пять лет. Очевидно, процесс у всех приходит, в конце концов, к одному знаменателю. Я никогда не обучался специально. Газеты, например, я начал читать на досуге. Сначала я успевал за день прочесть заголовки, потом — одну статью, потом две, а кончилось тем, что если у меня выпадал свободный день, то я успевал прочесть всю газету, от корки до корки.