Намазы и пророка восхвалять.
Сады Герата! Каждый сад его
Прекраснее эдема самого.
И каждый сад — отрады полон он
Всем, кто трудом и зноем изнурен.
Там цветники всегда полны цветов,
Тропинки вьются между цветников.
Там шестигранные есть цветники
И восьмигранные есть цветники.
Там расцветает столько видов роз,
Что мне их сосчитать не удалось,
И садоводы знающие тут
Плодовые деревья берегут.
Вот так цветет, красуется Герат,
Земля услад, прекрасный сад отрад.
Там розы, обвиваясь вкруг ветвей,
Цветут среди мощеных площадей.
Там сотни птиц пернатых гнезда вьют
И день и ночь на сто ладов поют.
Журчанием арыков ночь полна,
Как пир отрадный бульканьем вина.
Журчанье вод и свежий шум ветвей
Велят на пир ночной созвать друзей.
Чертогами, пленяющими взгляд,
Художники украсили Герат.
На стенах роспись — чинские шелка,
В той росписи Мани видна рука.
А на твердыне замка сам Кейван,
Как страж, хранит Герат и Хорасан.
На юге город огражден рекой,
Она подобна небу синевой.
Взгляни на пузыри кипящих вод:
Любой из них, как бирюзовый свод.
А с севера — прозрачны и звонки —
Наш город орошают две реки.
Вода их вкусом слаще райских вод,
В них влагу жизни черпает народ.
Сады над ними, полные красы,
Под ветром шелестят, как речь Исы.
Предместья города среди садов —
Подобия цветущих городов.
Ни Самарканд с предместием любым,
Ни даже Миср богатый не сравним.
Продли, аллах, святого мира дни,
Герат от всех несчастий охрани!
Таким он не был двадцать лет назад —
Прекраснейший из городов Герат.
Столица и держава расцвели
По воле властелина сей земли.
Разумен, тверд во всех своих делах
Победоносный справедливый шах.
Ануширван — прославленный в былом —
Стал ныне бы его учеником.
Пусть в справедливости он преуспел,
Но светочем ислама не владел.
Закон, без света истины святой,
Негоден в управлении страной.
Забыто все… Лишь тем в столетьях жив
Ануширван, что был он справедлив.
Знай: справедливость громче славных битв
И выше догм, религий и молитв.
Султан, что справедливость утвердит,
Свой век бессмертной славой озарит.
Пока стоят земля и небосвод,
Пусть благоденствует любой народ.
Благоустраивай лицо земли,
Добру и справедливости внемли.
В твоих руках — народ и мир земной,
Не только этот — но и мир иной!
ГЛАВА LX
Рассказ о царе Бахраме
Когда из мира Язди-Джирд ушел, Бахрам воссел на отческий престол. Но вместо управления страной, Он затевал вседневно пир горой. Коль царь умеет только пить и спать, Враги начнут державу разрушать. Бахрам, в угодьях рыская степных, Не видел горя подданных своих. Его вазиры грабили казну И разоряли славную страну. Охотился Бахрам в глухих степях. Отстала свита; заблудился шах. Шалаш разрушенный увидел он, Услышал чей-то тихий плач и стон. Дом обвалился, словно дом души, От всех таящей боль свою в тиши. В стене торчали стрелы, след вражды, Насилия или другой беды… В руину царь вошел и видит в ней Ограбленных, измученных людей. Хозяин бедственной лачуги той Принес Бахраму хлеб, кувшин с водой. «Как ты живешь?» — спросил его Бахрам. Ответил: «Как живу, ты видишь сам». Бахрам сказал: «Всю правду мне открой,— Что здесь случилось с ними и с тобой?» Ответил: «Прежде лучше нам жилось, Пока гонение не началось. Наш новый царь вино беспечно пьет, Не видит он, как мучится народ. Царь спит, а слуги царские в тот час Идут и грабят беззащитных нас. Вся эта столь богатая страна В пустыню мертвую превращена». Руины замка увидал Бахрам, Спросил: «Скажи, что прежде было там?» Ответил: «Это был богатый дом, Прекрасный сад старинный рос кругом. Цвели там розы, зрели там плоды, Журчал поток каризовой воды. От тех живых неистощимых вод У земледельца множился доход. Насильники, что грабить нас взялись, Разрушили, засыпали кариз. Сады погибли, высохли поля, Мертва неорошенная земля. Край обезлюдел, рушатся дома, Как будто здесь у нас прошла чума. Сам погляди — что с этих взять людей? А слуги шаха все лютей и злей. Мы — нищие, все отняли у нас, Нам нечем жить. Пришел последний час!» Все понял шах: мучительным огнем Душа, скорбя, воспламенилась в нем. Меч состраданья грудь его терзал, От горя ком под горло подступал. От сердца прочь беспечность отошла, Увидел ясно он все корни зла. Решил он — притеснителей казнить, Добро и справедливость утвердить. Великую он в этом клятву дал… Тут кто-то с вестью доброй прибежал: «Как мы взялись раскапывать кариз, Воды прозрачной струи полились!» Хозяин молвил: «Милостив творец! Видать, наш царь-пьянчужка наконец Над нашим горем сжалился душой. Вода! — К добру, наверно, знак такой!» Встал царь, дикхана поблагодарил И щедро всех несчастных одарил. Он истребил насилие и гнет, От лихоимства защитил народ. И правда им была утверждена, И снова расцвела его страна. Великий шах живет — известно мне — Заботой о народе и стране. За то и раем Хорасан зовут, Что люди в благоденствии живут.
