Читать «Царь Грозный» онлайн - страница 279

– С готовностью, государь, – чуть склонил голову Филипп.

Царь подозрительно огляделся, нервно дернул головой и вдруг махнул рукой на стену:

– Пойдем, без лишних ушей поговорим.

Недоуменно глядя на завешанную огромным ковром стену, Филипп вдруг подумал, что если это тайник, то обратно можно и не выйти. Но отступать было некуда, пришлось подчиниться. За ковром действительно оказалась маленькая дверь в небольшую тайную комнатку. Рослый, крепкий Иван согнулся в три погибели, чтобы пройти в дверь, Колычеву тоже пришлось низко склониться.

В комнату с собой взяли всего один подсвечник с двумя свечами, окон в ней не было, потому царил полумрак. Но не было и дыбы или еще чего непотребного. По стенам стояли две узкие резные лавки, в углу глаз едва различал образа, под ними теплилась небольшая лампадка. Пол перед образами затерт до лоска. «Видно, царскими коленями», – подумал митрополит и был прав. Именно колени и лоб Ивана Васильевича сделали эти углубления в камне, отшлифовали их.

Вздохнув, государь присел на одну из лавок, показал митрополиту на вторую:

– Не стой, разговор долгий будет.

Колычев понял, что попал в тайную молельную комнату государя, которую тот старательно оберегал от чужих глаз. Немногие сподобились хоть глазком заглянуть сюда. Разве что Малюта Скуратов, которому Иван слепо доверял, да еще пара самых близких его приспешников.

«Какая честь!» – усмехнулся про себя Филипп и почему-то подумал, бывал ли здесь Федор Басманов. Сам же подивился: к чему это знать?

Иван Васильевич был настроен на серьезный разговор, он вдруг встал, проверил, плотно ли закрыта дверь, и снова уселся с тяжелым вздохом. А в голову Филиппа все лезли ненужные мысли, вроде той, что если снаружи дверь чем подпереть, то здесь найдешь свой конец, и никто не узнает. Митрополит обругал сам себя, о том ли мыслит?! Негоже царю уподобляться, который и куста боится, в вечном страхе живет, то и дело по сторонам оглядывается. Как раз об этом он хотел поговорить с государем, мол, негоже бояться своих людей, никто зла государю не желает. Если бы понял Иван Васильевич, глядишь, и распрямились бы его плечи, перестали шнырять по сторонам глаза, которые, как у вора на торге, так и бегают…

Но царь желал говорить сам.

– Ты, владыка, об инквизиции слыхал?

«Господи, неужто и этого боится?!» – мысленно ахнул митрополит.

– Да, но это далеко, в Испании. Нам не грозит, у нас такой ереси нет.

Думал, что успокоит, но просчитался.

– А надо, чтобы была! – Глаза государя почти безумно сверкнули, он даже встал от волнения.

– Зачем?! – ужаснулся Филипп.

– Ты не понимаешь! Не понимаешь! – Было видно, что Ивана Васильевича до глубины души тревожит этот разговор. У митрополита мелькнула нехорошая мысль, что царь точно одержимый…

Тот словно в подтверждение подозрений принялся бегать по комнатке, насколько позволяли ее размеры и его рост, потом встал на колени перед образами и долго молился, кладя земные поклоны. Стук его лба о камень пола настолько поразил Филиппа, что тот даже забыл об иезуитах. Зато не забыл государь. Отбив многое число поклонов, он обернулся к митрополиту: