Читать «Сестры-близнецы, или Суд чести» онлайн - страница 5

Николас покинул министерство, все еще находясь в гневе. Так, значит, его отозвали из заслуженного отпуска, надеясь, что он станет чернить человека, которым он восхищается и которого уважает. Кому-то на самом верху, видимо, князь Ойленбург перешел дорогу.

Экипаж катил вдоль стены парка. Замок располагался за столетними, посаженными еще кем-то из давно умерших Каради, дубовыми деревьями. Еще не доехав до главных ворот, Николас почувствовал гонимый ветром запах гари. Резкое и раздражающее зловоние доносилось, по-видимому, не столько от сгоревшего дерева, сколько от тлеющего мусора, причем настолько сильно, что Николас стал чихать, глаза заслезились — пришлось достать носовой платок. Экипаж въехал в широко открытые ворота. Николас чихнул еще раз и, едва опустив платок, увидел, что левое крыло замка покрыто копотью от пожара. Он ударил кнутом по лошадям, которые, встав на дыбы, рванули к дому так, что экипаж опасно накренился и только в последний момент Николасу удалось его выпрямить. На широкой площадке перед домом, казалось, собралась вся многочисленная челядь. Николас бросил кому-то поводья и соскочил с козел.

— Что случилось? Где госпожа графиня? — закричал он Боднару, своему управляющему, который стоял перед пожарной телегой.

Николас схватил его за плечи и затряс с такой силой, что тот ударился головой о цистерну.

Губы Боднара шевелились, но он не мог издать ни одного звука.

— Где она! — закричал Николас.

Во дворе воцарилась гробовая тишина. Никто не шелохнулся. Люди, сначала шарахнувшиеся от лошадей, снова стояли безмолвной группой под покрытыми копотью окнами спальни Беаты.

— Где она? — снова закричал Николас.

Не получив ответа, он оставил Боднара и повернулся ко входу в дом. Скрип гравия под его ногами нарушил общее оцепенение. Его винодел, маленький белобрысый немец, преградил ему дорогу:

— Нет! Не ходите туда!

В этот момент торопливыми шагами из дома вышел старый Рети. Одежда его была в грязи, лицо в копоти. При виде Николаса он остолбенел, но затем, вдохнув глубоко воздух, подошел к нему и положил руки ему на плечи.

— Беата умерла, Ники, — сказал он безучастным голосом.

Николас взглянул в старческие глаза, заполненные слезами.

— Нет, — пробормотал он. — Нет.

— Это правда, Ники. Она умерла. Умерла сегодня утром.

Слова старика не доходили до его сознания. Николас задрожал.

— Она сгорела!

— Нет, нет! — возразил старый Рети. — Она задохнулась. В дыму. Она была уже давно мертва, когда огонь достиг ее спальни.

Он вытащил носовой платок из кармана и вытер пот со лба. Рети боялся встречи с Николасом и даже сейчас не знал, как он должен его утешить. С момента смерти Беаты прошло несколько часов, и собственная боль старого человека была еще слишком сильна.

Николас почувствовал, как его охватывает парализующий холод. Казалось, что он стоит в ледяном потоке, вода поднимается выше и выше, сейчас она стояла у самого подбородка и вот-вот унесет его прочь. Вспыхнул пожар, и Беата в нем погибла. Он поднял голову, невидящим взором уставившись на покрытую плющом стену с пятнами сажи и копоти, лопнувшими от огня стеклами и обгоревшими оконными переплетами. Это был не страшный сон, это была чудовищная действительность. И люди вокруг него, сочувствующие, но и одновременно полные любопытства, были реальностью, и вытоптанный газон около подъезда к дому был так же реален, как и обугленное дерево, и осколки стекла и всего в десяти метрах расположенная и чудом уцелевшая заросшая глицинией аллея.