Читать «Летописи Дорна. Белый воин» онлайн - страница 127

Простой люд молча смотрел на прощавшихся. Женщины, сопереживая горю жен приговорённых, пускали скупые слёзы. Мужчины, почти все сжимающие оружие в руках, кто отстранённо, а кто осуждающе смотрел на прощавшихся. Только дети, не понимающие, что происходит, шныряя по рядам плотно стоящих или стоя рядом с родителями, испытующе заглядывали в лица взрослых, надеясь там разглядеть что же всё-таки правильно, а что — нет.

Конунг, поднявшись на крепостную стену в сопровождении Ваянара и воевод подняв вверх руку, призвал к вниманию собравшихся.

— Все вы знаете, что по закону предков наших, предавших народ свой, ждёт смерть! Предавшие выбрали омовение своего позора кровию! Если есть среди числа вашего те, кто могут засвидетельствовать о невиновности сих мужей — пусть выйдут и рекут слово!

По рядам прошла волна говора и обсуждения слов конунга, но никто не вышел что бы говорить в защиту паннов.

Вдруг ряды дружинных зашевелились и на открытое место вышел молодой вой в добром доспехе. Люд заволновался и с новой силой по рядам покатился приглушенный говор. Только один из приговорённых Рипей Рыжеус, дернувшись, крикнул:

— Не смей! Чуешь?! Не смей!

Вой, не обращая внимания, на крики панна, снял шлем и перед конунгом и народом предстал совсем ещё молодой отрок из мирольмской дружины. Его красивое чистое лицо, гордо было обращено на стоявшего высоко конунга. Валдо стоявший рядом с Седовласом нервно сжал деревянные перила, грозившие проломиться под его медвежьим хватом.

Вой стоял молча, ожидая разрешения говорить. Раз он не сказал, ничего в защиту приговоренных, значит, по закону он должен был ждать разрешения на слово. Его круглый деревянный щит, с толстым железным ободом и широким круглым умбоном в центре, висел на левой руке, а в правой он держал свой конусообразный дорогой шлем, ожидая слова конунга.

— Не смей! Не смей! Не велю! — бесновался Рипей, удерживаемый несколькими дружинниками.

— Говори, — коротко разрешил конунг.

— Я, Олав Рысь, сын Рипея Рыжеуса, сражавшийся в дружине Рыжебородого, прошу тебя мой конунг и вас, честной народ, — обернувшись, он, обвёл всех замерших людей своими голубыми глазами, — принять бой плечом к плечу со своим отцом и смыть позор, кровию своей с рода отчего!

Короткий глухой вздох пролетел по рядам застывших на мгновение людей. Зашевелились дружинники, гремя и шелестя доспехом. Под могучими ладонями Валдо, перила всё-таки не выдержало и с жалобным треском преломилось, будто маленькая сухая веточка.

Рипей бессильно повис на руках державших его воев. Его полукруглый шлем, нелепо соскользнув с головы, обнажив седую голову, глухо ударился оземь.

Конунг, подняв вверх ладонь, призвал к тишине не на шутку разошедшуюся толпу. Белоус молча сжав опущенные кулаки, с надеждой взирал на своего конунга. Когда люди немного успокоились Седовлас молвил:

— Отцов грех не лежит на его детях, если он смыт кровию и тебе, незачем идти на смерть сегодня, воин. Но я не в праве отбирать у тебя эту честь! Ты сказал!