Читать «Десятка» онлайн - страница 180

Елена однотонно так, но с досадой своей, говорит:

«Сапоги разбила — каблук болтается, подметки стерлись. „Моментом“ заклеила вчера, но не знаю… И в фирме сказали, что с пятнадцатого больше во мне не нуждаются — ставку упраздняют… Четыре тысячи платили, а теперь и их не будет… Двадцать пятого за комнату заплатила, и на праздник детям ни на мандаринки, ни на конфеты не было. На гречке одной сидим уже две недели… Хожу вот, ищу место. Но выходные везде… Никто и разговаривать не хочет».

Я даже удивился как-то, что она так долго говорит. Обычно: «Здравствуйте… Простите…» А тут — словоохотлива. Видимо, тогда уж ее допекло…

А Александра старуха суровая. Точнее сказать — задубевшая. В юности веселой была, румяной, мужчин любила, и они пользовались. Но замуж никто не взял, детей не появилось, вот и живет одна, хмурится. Потому и с Еленой этой она без большого сочувствия говорила.

«А домой вернуться?» — спрашивает.

«Да что там, — Елена, слышу, вздыхает, — ничего там не осталось. Дом сгнил совсем. В Уфе пыталась устроиться, но тоже… На улицах такие объявления висят: „Сделаю мелкий ремонт одежды, заштопаю, пришью пуговицы, полы помою. Оплата возможна едой“. Представляете?.. Я как увидела, и решила, что лучше сюда. Большой все-таки город, небедный, как говорят. Все-таки не Башкирия… Но и здесь тоже…»

Я как услышал, что она из Башкирии, разозлился, помню. И нашим тут места нету, а еще эти соседушки лезут… Но ничего, не вышел, не начал. Да и какое мне дело, по сути-то? Не в мою же комнату.

«Детей жалко, — голос квартирантки опять. — Маша с октября не учится… А хорошо училась… Не знаю, как быть».

«И что, никто помочь не может? — Александра. — Отец их? Родственники какие?»

«Муж бросил, сбежал. Не знаю, где он. И знать не хочу. Мать погибла моя. Отец есть, но я с ним… Он от нас ушел, когда я еще маленькой была. У него давно семья другая. Да и, — слышу, голос окреп, злость в нем послышалась, — не хочу ни у кого ничего просить. Хочу работать, зарабатывать, детей растить. У меня хорошие, умные дети…»

«Да, — вздох Александры, — и ведут себя хорошо».

А эта не унимается. Не кричит, конечно, но так говорит, как криком:

«Нет, не надо мне помощи. Не хочу унижаться… поунижалась… Один раз сходила, а мне: „Надо думать, перед тем как ноги раскидывать“. А родные… родные хуже еще… Мать погибла, когда мне восемь лет было. Отец ничего не сделал, чтобы меня в детдом не помещали. А детдом… Своим детям такой судьбы не хочу… Пойду я, может, что-то получится. Сапоги, вроде, держат пока…»

«Ну иди, иди, — Александра ей, — что ж…»

Вот такой разговор. Наверно, единственный.

Точно не помню, что там в следующие дни было. Для меня они с Нового года в один слились. Мне-то что? — сидел в комнате, телевизор смотрел. Раза два выбирался на улку, хлеба подкупал, сигарет, водки, конечно. Мороз сильный навалился, так что особо не погуляешь. Не знаю, как там мои азики на рынке дюжили. Может, и не работали. До пятнадцатого января у нас давно в городе мертвый сезон — отдыхают все. Как это? — Рождественские каникулы. Главное — подготовиться к ним. Едой запастись и сидеть дома в тепле, программы переключать.