Читать «Последний пожар» онлайн - страница 40

– На войне знания ох, как полезны, – убеждал Сидора Панькина и его приятеля Петю Ивкина одноглазый бригадир Иван Иванович Фомкин. – Работу вам найду, работы нынче много без рук осталось. Учиться надо, ребятки. С немецкого сбегаете… Это глупо и неразумно…

– Все сбегают, – сказал, шмыгая простуженным носом, Петя Ивкин. – Мы бы ещё этот собачий язык учили…

– Послали вас в разведку. Ну, допустим. Подползли к штабу. Враги советуются, принимают решение. Вы – то ничего не можете понять. Не были на уроке. Язык врага надо знать. Знание языка, это удар по врагу. Семилетку, ребятки, надо вам добить. Вечернюю смену можно освоить. Не кончится без вас война. Силён вражина…

– Отступают наши…

– А ты, Панькин, опять дрался. Вот вижу рубашку порвал, и зашил плохо. Матери – радость?

– Мы закаливаемся и тренируемся, – сказал Ивкин, кареглазый паренёк в чёрной вельветовой курточке.

– Пётя – без царапин, без шишек и синяков…

– Он, дядя Ваня, тямкий, – сказал белолицый подросток – Сидор Панькин, трогая подбитый глаз. – Ловкий. Как даст, так летишь с копылков. От двоих отбивается. У меня не получается. Я и дрова колю, воду ношу, а сил мало. А он меня запросто поднимает за локти несколько раз.

Весна 1942 года выдалась затяжной. Ночью подмораживало, с крыш свисали расчёски сосулек, а днём ветер морщил воду в лужах. Доносил с полей горькие запахи полыни и чабреца. Вразнобой, друг перед другом на поветях, выступал поредевший петушиный хор. Жители алтайского сельца Песчаный с печалью пополам пережили первую военную зиму. Десяток похоронок залетели в дома и саманные мазанки. Отревели, вновь – а работу.

Друзья распилили на дрова, припасённые Ивкиным старшим брёвна. В старой бане можно мыться, а без дров тяжело. Морозная выдалась зима. Снежная. В феврале кизяки кончились.

– Отец тебе даст выволочку за брёвна, Сибулонец, – говорил Сидор Панькин, бросая большой нож в торец чурки.

– Мы, на фронт, а дров дома нет. – Ударил кулаком по колену Петя Ивкин, прозванный Сибулонцем.

– Кизяков натопчут, а там и мы с победой приедем, – принимаясь точить кинжал Сидор. – Я его на фронт возьму. Им дед быков забивал, а дядька Егор на фронт брал, когда воевал в гражданскую у Мамонтова. Это штык от французской винтовки.

– Оставь матери лучину колоть. На войне этого добра под каждым кустом, – сказал Пётр.

– У тебя винтовку выбили, а нож за голяшкой всегда.

– Я себе наган и маузер добуду, – сказал Панькин. – А ты перестал закаливаться? В сугробах придётся спать. Договорились. Надо силу копить. Я – камень – пригнётыш уже пять раз поднимаю. Фомкин говорил, что немцев разными приёмами обучают. Они все здоровенные и рыжие.

– И нас обучат, – уверенно сказал Ивкин, собирая вытаявшие щепки.

– Посмотрите на Сибулонца. Он хочет учиться, – загорячился Панькин. Макитрой тумкай. Фашисты – не чурки. Надо сейчас готовиться. На войне некогда будет в школу ходить. Стариков расспросить, как их учили. Фомкин на финской получил ранение в глаз. Он тебе покажет. Пошли. Девчонки соберут щепки.