Читать ««Если», 2001 № 02» онлайн - страница 32

— Вероятно, в буфетную, сэр. Помнится, в прошлый зимний триместр туда перенесли жертвователей помельче.

Перед буфетной он столкнулся с Гомером Дженкинсом, одно время его другом, который занимал кафедру на факультете общественных отношений. В свое время Дженкинс был спортсменом, входил в первую команду гребцов колледжа и сохранял стройную фигуру и теперь, на седьмом десятке лет. Его шею обвивал шарф Гребного клуба. Дженкинс беззаботно сообщил, что портрет отца Клита теперь действительно висит у стойки.

— А почему не среди других жертвователей?

— Ну, на самом деле вам же не так уж и хочется, чтобы я ответил, милый мальчик! — Улыбка, голова чуть наклонена набок. Оксфордская манера, вспомнил Клит.

— Не особенно.

— Весьма разумно. Если мне будет дозволено заметить, увидеть вас снова — это истинный сюрприз.

— Весьма благодарен.

Когда он повернулся на каблуках, знаток общественных отношений сказал ему вслед:

— Грустно было узнать про Юнис, Оззи, милый мальчик!

В «Пицце-Пьяцце» он купил тарелку супа; ему было плохо и приходилось напоминать себе, что он больше не в тюрьме. Однако повесть его жизни каким-то образом затерялась, и нечто вроде бурчания в животе подсказало ему, что внутри у него все-таки что-то осталось. Будучи невидимым, рак останавливается, облизывается и продолжает пожирать.

В бар вошла девушка, почти подросток, и сказала:

— А, вот ты где! Я так и думала, что отыщу тебя.

Она изучает юриспруденцию в Леди-Маргарет-Холле, сказала она. Скука зеленая. Но папочка был судьей, ну и… Она одновременно вздохнула и засмеялась.

Пока девушка болтала, он сообразил, что это — одна из студенток во вчерашней компании. Но вчера он ее не заметил.

— Я сразу поняла, что ты последователь Чомского, — сказала она со смехом.

— Я ни во что не верю.

А про себя подумал с болью: «Но все же я, должно быть, верю во что-то, только бы удалось понять, во что».

— Сегодня вид у тебя, ну, жуткий, извини за откровенность. Но ты же поэт, правильно? Вчера ночью вовсю декламировал Симеса Хили.

— Хини. Симес Хини, так во всяком случае мне внушили. Хотите выпить?

— Ты поэт и преступник, так ты сказал? — Девушка со смехом ухватила его за локоть.

Она ему не нужна, ему не требовалось ее общество, но девушка стояла перед ним — новейшей чеканки, живая, непорабощенная, дыхание весны, бездомная кошка, жаждущая жизни.

— Хотите пойти в мою ужасающую дыру и выпить кофе?

— Насколько ужасающую? — все еще смеясь, поддразнивая, спросила она. Веселая, полная любопытства, доверчивая и тем не менее с хитрецой.

— Исторически ужасающую.

— Ладно. Кофе и изыскания. Ничего больше.

Позднее он сказал себе, что она все-таки хотела чего-то большего. Хотя бы отчасти. Иначе ни за что не стала бы подниматься в своей короткой юбочке впереди него по головокружительным спиралям лестницы в его чердачную обитель, а поднявшись, не упала бы на пыльную постель, тяжело дыша и заливисто смеясь. Он не собирался брать ее нахрапом.

Ну, она оказалась неглупой девушкой, возможно, потом признавшейся себе, что бессознательно соблазнила его, мужчину много старше, потертого жизнью, сохраняющего тюремный запашок, и ушла без неприличной торопливости, все еще с улыбкой на губах, хотя теперь более похожей на циничную усмешку, ушла, чтобы ощутить себя в безопасности или погибшей — в зависимости от ее характера. Возможно, униженной, побежденной, но все-таки исполненной — он хотел бы надеяться — душевной энергии, которая не признает поражения. Не как Юнис.