Читать «Больше чем счастье» онлайн - страница 80

— И ошибаются, — заметила она.

— Да, но желающие всегда находятся. А ты не восторгалась тем, что тебя окружало. Предпочитала оставаться в стороне, но никогда не унижалась, воспринимала все как должное, не мучила меня из-за того, из-за другого…

— Возможно, я вела бы себя иначе при других обстоятельствах. Я не считала себя вправе тебе докучать, раз уж все так получилось.

— Не думаю. Единственное, что немного меня тревожило, пожалуй, твоя… ну, что ли, покорность. Будто ты все время играла роль.

— Так и было, — призналась она.

— Да, отчасти поэтому я и поверил Ните — стал замечать, что ты немного изменилась. Ты была осмотрительна, не сердилась, не спорила, и это настораживало меня, наводило на подозрение: что-то не так, но объяснял твое поведение тем, что ситуация для тебя не совсем обычная, тем, что беременность делает вялой и безразличной. А потом меня охватило жуткое разочарование, Мелли. Я был выбит из колеи, но это заставило меня задуматься, взглянуть на себя со стороны. — Лукаво улыбнувшись, он добавил: — В общем, я долго ходил вокруг да около, не решался поговорить с тобой о том, о чем задумал поговорить в тот вечер, когда явилась Нита и все испортила. — Он замолчал и, продолжая любоваться огнями, неожиданно резко изменил предмет разговора. — Как тебе Ревингтоны? Мои дражайшие дядюшка с тетушкой?

— Ревингтоны? — переспросила она растерянно. Застигнутая врасплох неожиданным вопросом и страстно желая услышать, что именно хотел он сказать ей тогда, она с усилием заставила себя вспомнить о его родных и, не успев как следует подумать, произнесла: — Ханжи, самодовольные и холодные.

— Одержимые, — сказал он печально. — Помешались на нравственности. Странно, как в жизни все повторяется! Моя мать безумно любила моего отца. Она не оставляла его в покое, родила, а он все равно бросил ее, и она умерла, возможно, чтобы избавиться от нравоучений моей тетушки-святоши.

«Может, поэтому он не бросает меня? — вдруг испугавшись, подумала Мелли. — Искупает зло?»

— А дядя, — спросила она, — тоже моралист?

— Нет. Старина Бертрам обычно предпочитал ремень.

— Он порол тебя? — испугалась Мелли.

— Еще как, пока мог справиться, а потом я вырос, и, думаю, он стал побаиваться, что я сам его выпорю.

— А ты?

— Нет. Плетью обуха не перешибешь, Мелли. Нет, я был еще совсем молодой, когда решил никогда не быть таким, как они. Никогда! Мысль, что мне грозит опасность стать похожим на них, доводила меня до безумия. — Вздохнув, он заключил: — Я рос во мраке, Мелли. Мне запрещалось радоваться, смеяться. Невинные шалости влекли за собой порку. День за днем мне вдалбливали, что у меня гулящая мать. Порочное создание. И по ночам я часто думал, лежа на животе, потому что спина у меня слишком сильно болела, что я готов на что угодно, только не оставаться в этом доме. Я представлял себе мать маленькой девочкой, которая выросла в такой же удушливой атмосфере, потому что ее родители, наверное, были точно такие же, как братец с женой, и плакал. Я никогда не осуждал ее за то, что она убежала, что пыталась обрести счастье, но злился, что она преследовала человека, которому была не нужна. Мне казалось, что ей не хватало гордости.