Читать «Долгий путь к чаепитию» онлайн - страница 40

Эдгару то, что они сказали, очень не понравилось. Он только-только убежал от великана и не хотел больше видеть чудовищ, даже таких милых, как Зверь Рыкающий и его мать.

— Я хочу одного, — проговорил он, когда толпа выносила его на платформу, — попасть обратно в класс. — Это, судя по всему, никого не заинтересовало. — Чтобы всё узнать об англосаксонских королях, — добавил Эдгар.

Тогда они все заулыбались и приосанились, а один-два даже сказали:

— Правильно, правильно.

Но предлагать способы возвращения в школу они вроде бы не собирались. Король Эадмунд (940-946) сказал:

— Старайся, занимайся королеведением, и — кто знает? — может быть, когда-нибудь в школе будут учить про тебя. Лучше, когда учат про тебя, чем тебя. Поверь, это совсем неплохо.

Он начал было повторять эту фразу своему тезке Железнобокому, но покрытый ржавым железом король не был расположен слушать. Вокруг вовсю толкались.

На платформе толпилось много народу, и все явно хотели попасть в огромный театр, вход в который располагался внутри вокзала. Эдгар с сочувствием наблюдал, как артисты Эдембургского Ревю старались переманить толпу из театра на свое собственное представление, которое они пытались разыграть на наваленных кучей клетках с курами и мешках с почтой. Он слышал, как Томми Карлейль сетовал:

— О да, пагни, такова жизнь. Ничегошеньки они не понимают, газ идут на такое смотгеть.

В это мгновение его сшибла с клетки пара хулиганов, давившихся у входа в театр. Эдгар не собирался идти в театр: ему казалось, что это не по дороге домой (в смысле, в класс, а потом и домой), но толпа, одетая в основном по моде времен королевы Виктории (упокой, Господи, душу ее, хоть она и не сравнится с нашей любимой королевой Эдит Лебединой Шеей), так тянула и толкала его, что ему поневоле пришлось войти в громадный зал, где могло поместиться тысяч десять людей, а потом продвигаться к первым рядам. (Лучшие места находились посередине и сзади, но их уже почти полностью заняли.) И кто же, вы думаете, стал пробиваться к нему через толпу, расталкивая других направо и налево (им это не нравилось: одна старая крокодилица в чепце с цеплявшимися за ее юбки маленькими крокодильчиками возмутилась: «Молодой человек! С женщинами так не обращаются!»), как не пёс, называвший себя королем Эдвином Нортумбрским. Эдвин немедленно ответил:

— Там, откуда я родом — а я из Нортумбрии, — у нас с тобой был бы разговор короткий, и будь любезна называть меня «ваше величество», крокодилица ты старая. — После чего он сказал Эдгару: — Пойдем. Лучшее место в театре оставили специально для тебя, старина.

Он схватил Эдгара своей премозолистой лапой и повел его к двери, надпись на которой гласила «выход» — и никак не могла замолчать («Выход, выход, выход, выход»), и вниз по длинному коридору, и еще в одну дверь, надпись на которой молчала, потом вверх по ступенькам, потом в какое-то помещение с большими красными бархатными портьерами, и все это время Эдгар, задыхаясь, пытался выговорить: